Все захлопали и приготовились слушать.
Ядрёна Вошь, конечно, не Мальвина,
А Ёшкин Кот, увы, не Винни-Пух,
Но в сотни раз приличнее картина,
Коль вместо Мата их помянем вслух
Ёк-Макарёк и Блин, и Ёксель-Моксель,
Не так изящны и не так нежны,
Зато они добрей, смешней и проще
Любого Маты, что ни говори
Мой старый друг, Бабай – герой фольклора!
И, Ё-моё, как жалок будет мир,
Когда в любом изящном, жарком споре,
Лишь Маты на земле устроят пир!
В комнате наступила полная тишина. Конь ждал аплодисментов, но все стояли, опустив головы, и не глядели ему в глаза.
– Чё, а мягче никак было нельзя?
– Разве можно так оскорблять даму, и чем я хуже Мальвины? – надулась Ядрёна Вошь.
Ёкарный Бабай молча ушел на кухню и загремел чайником.
– Можно подумать, что это не деревня Гадюкино, а Париж, – вздохнул Конь.
– Ладно, давай свой стих, попробуем музыку сочинить, будем петь, может и не выселят нас Маты! – улыбнулся ЁПРСТ, взял под руку сестру и направился к двери.
За ним потянулись остальные. В доме остался только профессор, хозяин и Ёшкин Кот, собравшийся нахаляву выпить чаю.
Когда и Ёшкин Кот ушел, Конь в Пальто спросил Ёкарного Бабая:
– Ты что, обиделся?
– Ё-моё, я чуть не заплакал. Ты же меня старым другом назвал, меня так никто не называл, – впервые улыбнулся Ёкарный Бабай.
После чая с фигами и маком Конь уснул, ведь так сладко спать, когда за окном идет дождь…