Частный деревянный дом с небольшим яблоневым садом прятался в тупике переулка, к которому вела едва заметная тропинка от основного ряда домов. Этот дом принадлежал в прошлом деду Анатолия, но вот уже пять лет как старики умерли и теперь в нем жил его старший брат Алексей. Семьи у Алексея не было. (Рожденный пить – любить не может.) А дом без семьи, будто приют для бездомных, принимает всех желающих. К тому же часть дома по закону принадлежала Анатолию. Так, что он хозяйничал в нем по полному праву. Для любовных утех место мало привлекательное. Но человек ко всему привыкает, а с милым и в шалаше рай. И вот Светлана неожиданно стала хозяйкой большого дома и порой четко осознавала, что так же заботиться о нем, как о своей квартире. Приходя в этот дом, она заметила одну для себя закономерность: если она шла сверху пешком, свидания удавались и были куда как интереснее и содержательнее, нежели когда ей приходилось пользоваться транспортом и подниматься после этого в гору. Может быть, это были всего лишь предрассудки, и ей это просто казалось. Ведь настрой на ту или иную ситуацию – это великая сила, которая порой подчиняет и обстоятельства. Но она непременно каждый раз так думала, поднимаясь в гору. Потому что никак иначе не могла себе объяснить: отчего у возлюбленного сегодня плохое настроение? Почему он так мало уделяет ей внимания и холоден в общении? Почему именно сегодня в их безоблачной сладкой любви возникли взаимные претензии, которые при своей кажущейся незначительности, перерастают в скандал?
Сегодня ей было особенно легко и радостно идти на свидание. Сегодня она не сбивалась с пути. Шелест молодых листьев, теплый ветерок, яркое солнце переполняли сердце предчувствием предстоящей встречи. Какие могут быть основания не испытывать подобные чувства? Обложенный белым кирпичом старый трухлявый дом казался милым теплым уголком; тропинка, ведущая к нему, сказочной извивающейся дорожкой счастья, по которой хотелось бежать, нет лететь на крыльях любви. Да, она по – настоящему была влюблена, и это чувство, внезапно открывшееся для нее, ошеломило разум, терзало и выворачивало наизнанку душу, мучило сердце. Она то горела огнем в присутствии любимого человека, то дрожала, словно от озноба в его объятиях. И этому нахлынувшему на нее потоку чувств она не только не могла и не хотела противиться, даже боялась об этом подумать. Как вообще без этого можно жить? (А ведь она жила.) Не чувствовать теплоты больших красивых рук, не осязать родной, принадлежащий только ему, дурманящий запах, не целовать и не испытывать божественных мгновений от близости с ним. Порой ей как таковая физическая близость была и не нужна. Она испытывала вожделение от одного его присутствия, от одного только взгляда на него. Вот он сидел в своем старом любимом кресле, в убогой обстановке, привычной для умирающих, больных развалюх, курил сигарету и о чем-то думал. Увлеченный своими мыслями он не сразу повернулся в ее сторону, а еще несколько мгновений продолжал разглядывать в окне облака. Но это только краткий миг. Затем он увидел ее и улыбнулся: