– Это праздник! Не только тело летит. Летит душа!
Во время полетов при неизбежной толкотне любопытных, болельщиков и зевак положение у деда особое. Борода его – в центре внимания. Одни глядят с восхищением, другие с насмешкой: «Ну, дед, давай! Чего медлишь!»
Старик всегда остается спокоен. Он не может себе позволить азарта, хорошо понимая, что кости в его возрасте срастаются значительно хуже, чем у тех, кому нет еще двадцати. А если кто-нибудь пристанет особо настойчиво, он отвечает с покоряющим простодушием:
– Э-э, браток, жить-то ведь хочется…
Леонид Степанович родом из крестьян Пензенской области. В юности он ходил за сохой. Служил в армии на Дальнем Востоке. Более двадцати лет работал потом пожарником. Полинявшая куртка из белого грубого полотна – это наследство от его неспокойной профессии. В этой куртке, стянув ремнями суховатое тело, он и летает теперь.
Живет Леонид Степанович сейчас один. Есть у него три взрослые дочери и четыре сестры. Все они, конечно, не против развития дельтапланеризма в стране, но категорически против участия в нем деда. А дед и тут хладнокровен: «Живем один раз. И если мне радость от этого, так почему же не полетать…»
На самолете Леонид Степанович летал всего один раз – «Для пробы слетал из Горького в Арзамас».
– Ну-у! Самолет – совсем другое дело. Там не летишь, а едешь. А тут летишь!
Технику безопасности Леонид Степанович соблюдает без понуждений со стороны тренера. Ниже колен обвязывает ноги поролоном, а потом уже надевает видавшие виды пожарные сапоги, тщательно пристегивает под бородой ремешок шлема и ждет надежного, но несильного ветра…
Снимки я сделал в момент приземления деда и в момент, когда, не слишком довольный полетом, он прочел мне занятную лекцию, почему эта матерчатая штука все же летает. «Тут все, как у птицы, каждое «перышко» должно быть в порядке…»
После полетов планеристы несли к автобусу чехлы с тканью, трубами и тросами. Старик тоже, слегка сутулясь, нес свое самодельное сокровище.
– Спросите: что еще есть в хозяйстве? Отвечу: швейная машина, топор, долото, рубанок, бурав, тиски, напильники, шило… И еще – гармонь. С этим богатством и доживаю свой век.
Такой дед… Люди бывают разные. Иной в двадцать – уже старик стариком, с места не сдвинешь. А бывают такие вот неугомонные старики.