«Нумизмат» побледнел, и схватился за сердце.
– Концов… попался?
– Ну-у, Платон Иваныч! – укорил соратника штабс-капитан. – Нельзя так! Если по каждому поводу хвататься за сердце, нас с Вами придётся менять еженедельно. Нитроглицерин есть?
Как профессионал коммерческих рисков, Платон Иваныч обязан был иметь нитроглицерин. И он его имел.
– Ну, как? Можно продолжать?
– Извините, Михаил Николаевич.
– Принимается. Итак, дорогой Платон Иваныч, говоря об угрозе операции, я не имел в виду Концова. Капитан жив-здоров, но он так вошёл в образ писателя, что не скоро оттуда выйдет. А Усиков, между тем, уже собирается в дорогу. Значит, письмо атаману готово. Вывод: рассчитывать на его подмену в штабе уже не приходится. Остаётся бег по крыше вагонов…
Штабс-капитан выразительно отработал губами. Явно – по адресу «романиста».
– Кстати, Платон Иваныч – пока не забыл.
– Что это?
– Наш вариант «письма» атаману.
– ???
– Извините, что перебиваю Вас, дорогой Платон Иваныч, но Вы, похоже, забыли, что творчество нашего друга продолжает иметь место быть.
А это – сочинение Вашего покорного слуги, куда более скромное, чем то, над которым сейчас корпит мой «собрат по цеху». Я, как видите, уложился в несколько строк – а Пал Андреичу уже не хватает десятого листа.
– ???
– Ну, я ведь не зря вспомнил о запорожцах! Так, что, Платон Иваныч, отправляйтесь сейчас же домой. Не позже, чем через час Наташа должна вручить это письмо Концову.
– А…
– Знаю-знаю, Платон Иваныч: автор тут же начнёт демонстрировать уязвлённое самолюбие! Ну, а вы тактично объясните ему, что письма такого рода исполняются, как правило, на одном, реже – двух листах. И добавьте, что размеры пакета не позволяют вложить в него всё эпистолярное наследие капитана. И самое главное: скажите ему, что люди, подобные атаману, не читают дальше третьего предложения!
После такой инструкции необходимости в «Б» уже не было.
– Теперь – о железнодорожнике!
Михаил Николаевич прозвучал настолько штабс-капитаном, что
«Нумизмат» тут же подтянулся.
– Договорились по всем пунктам. Осталось лишь проинструктировать Концова.
– Машинист – надёжный человек? – «на дорожку» «отработал Фомой» Михаил Николаевич.
– Мой человек!
Многозначительное ударение говорило за себя – и за штабс-капитана. Поэтому он «ограничился сказанным» – и перешёл к прощанию.