– Итак, как я уже говорил на сегодняшнем собрании, – поглаживая расчесанные на идеальный пробор коротко стриженые волосы, продолжал высокий человек средних лет, – мы абсолютно убеждены, что как только Германия покончит с Черчиллем и Сталиным, тогда и будет решен вопрос о самостоятельности Украины.
Подчеркивая выразительность речи, его усы «щёточкой» при каждом слове заметно шевелились, а круглые очки добавляли проникновенной серьезности выражению лица. Второй штатский, безусловно соглашаясь, покивал головой и, подняв указательный палец вверх, наставительно добавил:
– А имея собственное государство, украинский народ станет полноправным хозяином своей судьбы, навеки избавившись от тотального порабощения и жестокой эксплуатации со стороны других государственных наций!
Я осторожно подошел к Степану и дернул его за рукав. Он обернулся, обнял меня за плечи и прижал к себе.
– Это, Николай Орестович, племянник мой, – представил меня Степан, – тоже от советской власти премного настрадался.
Что он несет… этот дядя Степан? С чего это я настрадался? Это Кошкин нам горе в дом принес. Но Кошкин – это еще не вся Советская власть. Ладно, помолчу. Все равно меня не послушают.
– Тебя как зовут? – спросил Николай Орестович.
– Коля, – ответил я.
– Тезки, – он усмехнулся холодной задумчивой улыбкой и, обращаясь к присутствующим, призывным голосом произнес, – вот для этих хлопцев и добываем мы вольную Украину!
Потрепав меня по волосам, штатские распрощались со Степаном и его сослуживцами и отправились по Большой Бердичевской в сторону городской управы.
– Кто это? – спросил я.
– Это же сам пан Сциборский!1 Выдающийся, надо заметить, руководитель, – Степан с восхищением долго смотрел вслед Николаю Орестовичу, явно гордясь тем, что такой известный человек уделил ему немного своего внимания.
О чем-то оживленно беседуя, Сциборский и его товарищ шли вдоль покосившихся заборов, ограждавших старые облезлые хатки, отделенные друг от друга кривыми улочками шириной в запряженную телегу.
Они почти поравнялись с немецким солдатом, когда из глубины одного из переулков вынырнул какой-то человек и торопливо последовал за ними. Человек, как человек. Мало ли людей по улицам ходит? Может, еще один почитатель руководящих талантов пана Сциборского. Черт с ними. Надо поручение матери выполнять. Я засунул руку в карман, намереваясь достать предназначенные Степану деньги, как два неожиданно раздавшихся выстрела заставили меня вздрогнуть. Я поднял глаза. Друг Сциборского лежал на земле лицом вниз. Вокруг его головы, быстро увеличиваясь, растекалась лужица крови. Сам Сциборский лежал на спине, тщетно пытаясь приподняться. Голова его была цела, но изорванное раной лицо было совершенно обезображено.