Жажда сна и еды, которая, вопреки ожидаемому врачами, не в состоянии полностью выдернуть тебя из гипогликемической бессознательности, – вот и все, что осталось от кипящей активностью натуры. Прав многомудрый Володя: чтобы добровольно пойти на подобные психиатрические экзерсисы, надо быть полным придурком. Если, конечно, ты не упивающийся гордыней шизоид, ощущающий себя вневременным отражением кого-то в Гефсиманском саду… Кажется, в таких случаях специалисты говорят о мании величия?..
– Мальчики, бегом завтракать!.. – деловитая Надежда пропархивает между кроватями. Одного треплет за плечо, другому с шутливой суровостью грозит пальцем, улыбается всем одновременно, но кажется, что персонально тебе. И какие-то зримые завихрения воздуха сопровождают ее перемещения по палате. Приоткрыла для проветривания окно, крутанув карманным ключиком в некоем секретном отверстии на раме, поправила мимоходом чью-то постель, смела в кулек какой-то мелкий мусор с тумбочки… И вот уже совсем рядом морщит смешно носик, изображая озабоченность твоей болезненной безрукостью, терпеливо помогает доодеться, приговаривая маловыразительные, но такие значимые слова, когда ими ободряют неумеху-ребенка, проявляющего первые успехи. И ты сам уже чувствуешь в себе титана, способного к подвигам покруче перебежки до столовой, и в движениях обретаешь осмысленную четкость, преодолевающую слабость и головокружение.
– Так, а что у нас с Грачевым? Никак не проснется? – медсестра приподнимает край одеяла, вздыбленного горбом на кровати у северной стены.
– Да уж двое суток без просыпу наш Брат Господень… Ему что, профессор выписал сонную индульгенцию, а, Надюша? И я бы на такой терапии тут срок отмотал в полное удовольствие. – Как-то посерьезнел голосом Володя.
– Нелегок, однако, путь мессианства и в просвещенный век, – с театральной иронией возгласил Вадим, бросив на тумбочку журналы и обувая белоснежные в новизне своей кроссовки. – А кто-то из единоверцев сейчас, образно говоря, сребреники пересчитывает…
– И пусть себе поспит человек, если его эта жизнь так пробрала, что видеть ее не хочется – бухнул с глухим возмущением Валера Морозко и первым покинул палату в направлении звякающих мисок.
– Эко, – хмыкнул Володя, – а ведь в корень смотрит, а?.. Двинули, что ли, и мы с богом…