– Но-но-но, доктор! Мозги давайте трогать не будем. И вообще меня сюда определили только с целью нормализации сна, который у меня, действительно – ни к черту. Вот и озаботило моих близких это дело в комплексе с состоянием лихорадочной эйфории, явно заметной, нервозности на грани срывов и замкнутой отрешенности от реалий жизни и бытовых проблем, в частности. Я ни в чем не ошибся? Как оно там в анамнезе?..
Добавьте туда же, пометочкой, чистосердечное признание: я это все за собой признаю.
Но ничего не могу с собой поделать, поскольку никто и ничто меня не может дергать и отвлекать от работы лишь в ночные часы. Тогда лишь я и дышу, и черпаю в творчестве силы, чтобы продолжать пребывание в этом мире. Не сдавайте только меня, пожалуйста, коллеге Першикову. Говорят, он крупный спец по суициду, и очень расстраивается, когда кто-либо отказывается признать за собой склонность к оному. А любое нежелание жить – это просто подарок судьбы, из которого можно выкачать тонны материала. А хронический недосып, сами понимаете, может и не такие эффекты давать.
Ай да Стасик! Головой кивает, слушает очень внимательно, сопереживающе, да пометочки черкает периодически. Для отчетности, видимо…
– Творчество – это прекрасно, Мурат Георгиевич. И что вытворяем-то? Над чем сидите ночами?
– Помилуй Бог, Станислав Георгиевич! Еще немного, и покатит наипрямейший плагиат от Булгакова! Зачем нам с вами тягаться с бессмертными произведениями? Имею в виду наш с вами диалог, как пародию… Впрочем, чего уж…
Долгое время тянулся у меня период подготовки, сбора материала, обдумывания-осмысления. И вот, только было пришло оно, озарение, когда стало предельно ясно: что, как, форма, строение… Ах, я не сказал, пьеска зрела во мне. Долго… В виде драматических картинок из азиатского средневековья, о Тамерлане… Тут, как раз и ЮНЕСКО решила ему вдруг год посвятить, и, признаюсь, на волне думал проскочить… Ан нет, тут вашего покорного слугу с настойчивой заботой стараются вернуть к жизни. То есть, к дневной жизни. Вырвав из коварных лап ночи, беспощадной мучительницы, не приносящей никакого дохода…
– Простите, весь сыр-бор ради года Тамерлана, я правильно понял?
– Вовсе нет. Когда сам Тамерлан заинтересовал меня впервые, речи ни о чем подобном не было.
– Тогда почему, собственно? Почему Тамерлан? Ведь Железный Тимур – это он же, не так ли? Чем он вас заинтересовал-то, кровавый и жестокий?