— Неужели ты была обо мне столь низкого мнения? — С
удивленно-расстроенным выражением лица спросила жрица.
— Ну, знаешь. Создать целую организацию для противостояния мне
было не лучшим твоим решением, — стрельнула в ее сторону глазами
королева темных эльфов с неприкрытым сарказмом в голосе.
— Ты позволяла монстрам совершать набеги на моих людей — что мне
еще оставалось делать? Я хотела бороться с причиной, а не
следствием, и считала, что ты она и есть, — справедливо возмутилась
в ответ Селестина.
— Не сделай я так, и уже мой народ был бы окончательно
истреблен, ты и сама это понимаешь.
Наступила тишина. Обе собеседницы находили слова друг друга
правдивыми, и ни у одной не было желания продолжать взаимные
упреки. Не теперь, когда они работают вместе ради общего блага. Да
и не получается как-то ругать ту, с кем вместе прошли через
несколько тяжелых испытаний. Эта небольшая перебранка была нужна
скорее для отвлечения от насущных дел, чем чтобы реально
задеть.
В молчаливом согласии девушки наслаждались свежим воздухом,
поступающим из открытого окна и пили вино, наполняя бокалы из
стоящего на небольшом столике на расстоянии вытянутой руки бутыля
по мере того, как те пустели.
— Знаешь, я до сих пор не могу поверить во все это… — неожиданно
вновь заговорила светлая эльфийка.
— Во что? — с ленивым интересом посмотрела на нее темная.
— В то, что мы вот так сидим с тобой у меня в покоях и спокойно
разговариваем. Или в то, что лично отдала приказ убить столько
людей… Я как будто очнулась ото сна. Или наконец вылезла со дна
колодца и увидела, каков мир вокруг на самом деле…
— Ты повзрослела, — заключила Ольга, прервав поток слов
собеседницы. Она смотрела на Селестину с одобрением и поддержкой,
прекрасно помня свои ощущения от первого осознанного убийства.
Пусть это и было очень давно, но кровь на руках до сих пор
чувствуется как свежая, и хоть с тех пор она стала страшной и
величественной Королевой, основательно зачерствев, тот самый первый
акт отнятия чьей-то жизни был еще свеж в воспоминаниях.
— Да… — Грустно опустила взгляд в пол Селестина, разом осушив
наполовину полный алкоголя бокал. — И это так сильно все изменило…
Обычно в моих видениях к этому моменту мы все, или почти все, уже
были рабынями Волта. Я была в ужасе, ожидая, когда это
случится.