А осень, ох эта красивая золотистая осень, в саду роняла рваные платки пожелтевшей листвы, с каждым днём толкая жизнь всё дальше и дальше в сторону вечности…
Племянник крест сделал исправно, три метра в длину без пасынка и в размахе метра на полтора. Крест, к сдвиженью нужно было поставить, да малость поторопился племянник, на целых два дня раньше управился. А пока, суть да дело, крест сотоварищи вечером занёс в дедов сарай, о чем позабыл предупредить дядюшку. В том сарае у Семёна Игнатьевича хранился всякий хлам и корм для курей и уток.
По религиозным канонам, на том месте, где стоит или стояла церковь, находится ангел, который освещает нечистую силу, а крест, даже, если он ещё только сделан, уже представляет собой святое оружие против всяческой нехристи и людей с черным дремучим сердцем. С момента изготовления крест уже начинает помогать ангелу, излучая великую силу, которая «черным» людям и дьяволам начинает сверлить глаза и плавить хвосты и копыта. Правда, у Семёна Игнатьевича хвоста и копыт не было, но черное, завистливое сердце у него, знаете – было! Когда-то он был обижен, как сам считал на всевышнего. Точнее, не так на него, как на женщин, обобщал он, знаете ли это дело, считая, что в каждой женщине непременно сидит бес. По молодости у Семёна Игнатьевича была городская подруга, у которой был опыт, а у молодого Семёна деньги, так вот после недолгой совместной жизни у Семёна Игнатьевича остался опыт, а у подруги деньги… Правда, это было очень давно, но в памяти деда это сидело гнойной занозой.
Тем временем крест с помощью ангела уже начинал действовать, он уже был готов к тому, что бы творить знамение…
Уж так видать распорядился всевышний. Рано утречком, как только пропели первые петухи и ещё перед тем, как включить радио, Семён Игнатьевич, (он никогда в жизни не чистил зубы, но они у него все до единого были целые), уныло поплёлся за просом в сарай, что бы покормить кур. Привычно и деловито открыв ржавый скрипучий притвор, и на секунду о чем-то задумавшись, пенсионер резвым оленем наизготовку со старым алюминиевым ковшиком, стремительной тенью ринулся в темноту, со словами: – Аспиды окаянные, опять поклевали всё просо, дубовой бы их дубиной… – возмущался Семён Игнатьевич ещё вовсе не ведая, что дубовый крест находится как раз на уровне его головы… Шагнув в темноту покосившегося сарая, он со всей дури ударился головою об крест. От этого удара старче отлетел назад и приземлился на заднюю точку, совсем позабыв как его звать величать, и зачем он в этот сарай сдуру попёрся.