— Что же вы молчите, господин Первый министр?
— Слушаю, Ваше Величество, мне казалось, что вы пригласили меня в большей степени слушать, чем говорить. К тому же, я полагаю, чтобы управлять государством, требуется поменьше говорить и побольше слушать.
— А вы надеетесь управлять государством, над которым возвышается, властвуя, помазанник Божий?
— Я, Мадам, всего лишь скромный священник на службе у французской короны, и полагаю, моя миссия состоит в том, чтобы всеми правдами, и неправдами, возвысить своего монарха и сделать неуязвимым королевство.
— Неправдами?! А как же закон Божий, где же нравственность, ведь вы когда-то, помнится, были ярым поборником морали?
— Ваше Величество, размышляя о нравственных правилах, нельзя не дивиться, видя, как люди, в одно и то же время, и уважают их, и пренебрегают ими. Задаешься вопросом, в чём причина того странного свойства человеческого сердца, что, увлекаясь идеями добра и совершенства, оно на деле удаляется от них? Я же не являюсь исключением, более того, чтобы ввести в заблуждение противника, я полагаю, позволителен даже обман, всякий вправе использовать против своих врагов любые средства.
Прищурив глаза, Медичи с ненавистью взирала на министра.
— А вы изменились Ришелье.
— Не удивительно, чем больше знаешь, тем труднее сохранить чистоту. Но на мой счет, вы, несомненно, ошибаетесь. Просто вы, Мадам, наконец-то, снизошли до того, чтобы разглядеть меня.
— И, что же я обнаружила?
— Вы нашли, по-прежнему, верного вам человека, приняв, по ошибке, его пурпурную мантию и министерский пост, за неблагодарность и предательство.
Последние слова кардинала, отразились на лице Медичи честолюбивой ухмылкой. Она триумфаторски взглянув на д'Эпернона, промолвила.
— Я признаться никогда не сомневалась в вас.
Ришелье учтиво пригнул голову.
— Но как вы понимаете, Ваше Преосвященство, преданность, как и любовь, требует постоянных доказательств.
— Всё чего пожелаете, Ваше Величество.
Настороженно кивнув, Медичи продолжила.
— Известно ли вам, господин кардинал, что в настоящее время, нашей внешней политикой недовольны в Мадриде?
— Вполне возможно Мадам.
— А уж если разочаровать Мадрид, то разумно было бы допустить, что возможно расположить против себя и Вену?
Кардинал смиренно кивнул.
— И это верно, Ваше Величество.