[1] Еще есть время…
- Для чего? – вырвалось у меня вслух.
Настроение испортилось в край. Несносная досада на собственную
памятливость разъедала душу, как кровь-кислота ксеноморфов.
«Ну, зачем, зачем ты вспомнил? – казнился я, отчаянно морщась. –
Жил бы себе спокойно, так нет же… Ну, и что теперь делать?
Отправляться в Завидово?»
- А толку? – буркнулось вслух.
Оглянувшись – улица пуста – я перешел Угольную, помахивая
авоськой. Сетка, огруженная булками, пружинисто растягивалась,
пунктирно касаясь увядших злаков.
Вот же ж… Дня не прошло, как я «попал», а клятая, заскорузлая
проблема выбора уже пухнет, громоздится передо мною! И почему мне
казалось, что мы год, как вошли в Афганистан, и вовсю лупим
душманов? Ч-черт… И как теперь быть?
Я же никогда не прощу себе, что не отвел угрозу войны!
«Да кончай ты пафос городить! – замелькали злые мысли. – Кто ты
такой, чтобы переубедить Политбюро? С каких козырей зайдешь?»
Миллиарды рублей, бесследно и бессмысленно сгоревших за
Гиндукушем… Десять лет ненужной войны, «советского Вьетнама»…
Пятнадцать тысяч убитых и замученных парней, целое поле «красных
тюльпанов»…
Ну, как, как я всё это докажу?! И кому? Догматику Суслову?
Брежневу, подсаженному на барбитураты? Холеному Громыко, что вечно
мотается по заграницам? Осторожному, как все чекисты, Андропову,
терпеливо выжидающему своего часа? Кому?!
Огорченный и растревоженный, я вышел к «родному» бараку,
беленому приземистому зданию, крытому почерневшим шифером. Шесть
одинаковых веранд с окнами в мелкую расстекловку выходили во двор,
как пирсы от причала. Фасадную сторону тоже огородили, отвоевав
лишние метры у общей «придомовой территории». У кого-то за
штакетником устроена клумба, у кого-то разрослась великанская
сирень. в нашем дворике-загоне угрюмо чернела куча угля, а за
соседским забором отливал лаком новенький «Москвич». Важный хозяин
прилежно водил тряпкой, надраивая транспортное средство.
Выглядел он довольно смешно, неся объемное чрево на тонких
кривых ножках – хоть сейчас пускай на сцену ТЮЗа, играть кума Тыкву
из «Чипполино», можно без грима. Лысая голова блестела не хуже
автомобиля, а по сторонам тонкогубого рта свисали обкуренные усы,
смахивая на клыки моржа.
Я знавал этого персонажа из своего прошлого, жадного и
хитрозадого соседа, хотя имя его давно выветрилось из моей памяти.
Однако, стоило мне завидеть автолюбителя, как в голове сразу
всплыло: «Юрий Панасович». Неужто моя наглая душа, переселившись в
юный мозг, не все файлы стерла? Иначе откуда подсказка?