Одноухий Лодмур, первый охотник деревни, недоверчиво буравил
меня прищуренным взглядом. Шестьдесят семь долей ловкости,
семьдесят три силы, пятьдесят девять крепи – его числа с последнего
замера каждый мальчишка знает. Внешне тоже троерост на лицо. Сажень
от пят до макушки, половина сажени в плечах – самый старый мужчина
в общине из взрослых. Говорили, ему семь десятков годов, а в отмере
ещё двадцать ждёт.
Если кто и отправится из наших на Землю, то он. Правда, снова же
говорят, жинку тянет – у той меньше скоплено. Вот вдвоём по сто
годов наберут – и можно места на корабле выкупать. Этот воин уж
точно не в Предземье встречать старость будет. Либо в бою с
очередным зверем погибнет, либо дорогу себе на следующий пояс
откроет. А где Земля, там и Твердь. Один из немногих в деревне
людей, кого я по-настоящему уважаю.
– Выше, – подтвердил я. – Морда – во.
Показал руками какая здоровая была у того муфра башка, благо
силы по чуть-чуть возвращались и движения уже не вызывали прежней
боли.
– Не верю. У страха глаза велики, – покачал головой староста, в
сенях чьего дома и проходил мой допрос. – Повстречай мальчишка
такого зверя, мы бы сейчас с ним не разговаривали.
– Болотом от него уйти смог. Заманил вглубь трясины, а сам от
кочки к кочке по топи ползком – и ушёл. Еле выбрался. Все силы в
Гиблой гнили оставил.
– Что ты из болота вылез, в то верю, – напоказ сморщил нос
толстяк Хван.
Вот уж кто боров, так боров. Патарке, сынку его, далеко до
папани. Один из редких в общине людей с лишним весом. Так-то жизнь
наша суетная не располагает к накоплению жира. Бока висячие только
старики себе могут позволить, и те лишь, у кого жратвы вдосталь. Та
же Марга, к примеру, худа, как щепа. Не охотник наш староста, и с
кормёжкой у них всё хорошо в их рыжей семейке.
– Единым клянусь.
Хван хмыкнул. Но повернувшееся к великану лицо старосты осталось
серьёзным.
– Ладно, Лодмур. Закрывайте ворота. За частокол никому. Как
вернутся ватаги Варсага и Глума, начинайте облаву. Брешет мальчишка
или нет, а без проверки такое оставить нельзя.
И, переведя взгляд своих свинячьих глаз на меня, сурово
добавил:
– Смотри, малец. Коли обманул или напутал чего, спрошу строго.
Из-за тебя всю общину от дел отрываю. День потерянный дорого
стоит.
***
Вечер. Проклятый день рождения подходит к концу. В землянке
нашей, хоть и тесно, зато тепло и сухо. Поужинали остатками
похлёбки с лепёшками. Не настоящий хлеб, желудёвые, а всё равно
вкуснота. Марга спит. Как на печку забралась, так и храпит там
вверху. Малышня, все одиннадцать душ, тоже по шкурам сопят на
поддоне. Чуть меня не добили своими расспросами, любопытные злыдни.
Всё-то им до самой последней мелочи расскажи: про болото, про муфра
огромного, про удачу, что удрать помогла.