Есть! Нащупал сердце. Просунул руку с ножом, подрезал. Тяну.
Небольшое. Всего с два моих кулака. Положил на землю, вдохнул,
выдохнул. Режу.
Всё ценное, если есть оно там, в серединке. Повредить не боюсь –
что семя, что бобы и топор не берёт. Растворяются лишь внутри
человека проглоченные.
Чирк. Что-то твёрдое попало под лезвие. Сердце замерло. И то,
которое режу, и моё в груди. Неужели…
Кромсаю, едва пальцы целы. На фарш разобрал за секунду. Увлёкся
так, что и лицо всё в крови. Бобы! Сразу два! Зелёный и… Обтёр об
травинку. И синий! Доля ловкости, доля силы. Богатство! За каждый
по три серебром дают. У нас дают. В граде по пять. Это уже мимо
скупщика. Отдам Такеру, а как торговцы приедут, дед сам сговорится
с кем нужно.
Сияя от счастья, потащил тушу в воду. Промыть надо, скинуть
кишки и всё лишнее – тут растащат в момент. К утру и крови на земле
не останется, не то, что ошмётков. Проверил верёвку. Погрызана
крепко, но о разрывах и речь не идёт. Переставил ловушку опять на
ондатр и нутрий. Завтра утром из верши ещё рыбки выну. Если хватит
приманки, попробую сразу два силка переделать на выдру. Или кто там
ещё рыбку любит.
***
Вахн уже ждал меня. Невысокий, с несоразмерно короткими ногами и
чёрными волосами, покрывавшими всё его тело, кроме части лица и
ладоней, он напоминал исхудавшего хорта. Хотя рожа не хортская –
пухлые губы, кривой длинный нос и огромные вылупленные глаза.
Вокруг всего этого густая чёрная поросль. Где ещё борода, а где уже
бакены не разобрать. Мохнатость у дядьки повышенная.
– Чё долго так? – прошипел скупщик вместо приветствия.
Вечно хмурый, всегда недовольный. И чего дед выбрал именно этого
вольника? Вне ватаг у нас мелким промыслом живёт под десяток
охотников. Любой из них симпатичнее этого ворчуна во всех смыслах.
Подозреваю, что с Такером их связывает некая общая тайна. Старик
намекал, что Вахн нас не сдаст, так как трус. Значит есть, чем
прижать у деда. Чего-то такое знает про вольника, чего другим знать
нельзя.
– Так добыча какая? – кивнул я на выдру, что за лапу волок по
земле.
Перекинутая через плечо нутрия на фоне этой туши смотрелась
детёнышем.
– Еле допёр.
Раздвинув кусты, в самой гуще которых находилось наше тайное
место, Вахн уставился на трофей.
– Ого! – охнул он, догнав, что лежащий на земле зверь – это
выдра. – Богато. В ней точно, что будет.