– В университете убили профессора, – ответил Ален Фламан, один из любимых агентов комиссара.
Полик вышел из кухни и взбежал по лестнице в небольшой кабинет.
– Что известно? – спросил он, плотно закрывая за собой дверь.
– Профессора Мута нашла утром уборщица. Сначала она решила, что у мужчины сердечный приступ, но присмотрелась и увидела, что у него проломлен висок. Когда прибыла «Скорая» и санитары увидели тело, они тут же позвонили в полицию. Я постарался побыстрее оказаться на месте. Профессора ударили по голове.
– Понятно, спасибо. Выезжаю. Вы еще там?
– Да. Это один из гуманитарных корпусов, сто двадцать четыре по улице Жюля Дюма. Четвертый этаж. Вы там увидите полицейских, мы оцепили все здание.
– Тогда ждите меня. Я буду через тридцать минут.
Лея внизу демонстративно вздохнула и с размаху хлопнула карандашом по столу.
– Лея! – одернула ее сидевшая рядом Элен.
– Но папа телефон наверх унес! А это значит, что он прямо сейчас уедет в Экс!
– Вероятно, дорогая.
– А кто же мне поможет сольфеджио сделать? Я же провалюсь!
– Я помогу, – ответила Элен, беря учебник дочки по теории музыки.
Лея посмотрела на мать скептически. Элен Полик сделала вид, что не заметила приподнятой брови дочери.
Слушай, – произнесла Марин. – «Наполеон однажды сказал, что самый могущественный человек во Франции – это следственный судья».
– Очень мило, – пробурчал Верлак и потянулся через нее за очками для чтения. – Хорошее настроение на целый день.
– Прекрати, я знаю, что ты заметил ошибку!
– Какую ошибку? Что это Бальзак сказал, а не Наполеон?
– Вот именно. И почему эти мои студенты не могут написать нормально? «Однажды сказал!» Он же не сказку рассказывает, а работу пишет по истории! Из каких источников он мог это взять?
– Из Интернета, откуда же еще? – предположил Верлак. – Сейчас дети в библиотеки не ходят и ничего больше не читают. Я это каждый раз вижу, когда езжу на экспрессе в Париж. Сидят и три часа играют в телефоны, потому что читать разучились. – Он отпил кофе и добавил: – А кстати, Бальзак действительно это говорил?
– В смысле?
– В смысле, он это написал? Или кто-то услышал, как он что-то такое буркнул, скажем, в Гранд-опера в мужском туалете? Есть достоверная информация?
– Слушай, ну ты зануда.
Верлак улыбнулся, притянул Марин под одеяло.