, в которых учились Верлак и Марин, – открыты любому студенту, сдавшему бакалаврские экзамены за среднюю школу. Из-за этого студентов было больше, чем мест, а финансирование недостаточным. Но яркие анютины глазки над головой, цветущие вопреки своему окружению, напомнили Верлаку, что преимуществами этой бесплатной неэлитной системы пользовались многие студенты из низших слоев. Вдруг он почувствовал, что приятно быть французом – обычно это чувство появлялось в ресторанах и музеях, а не перед каким-нибудь факультетом.
Мимо Верлака и Полика проскочили двое молодых людей, один высокий и тощий, другой низенький и коренастый. Они попытались опередить друг друга в дверях, застряли, и им пришлось отступить, чтобы пропустить женщину-полицейскую с фигурой балерины, которую Верлак видел вчера. Она улыбнулась, увидев судью и комиссара, а парни поспешно вошли в здание – высокий протолкнул своего приятеля вперед и последовал за ним.
– Агент Казаль, доброе утро, – поздоровался Полик, пожимая женщине руку. Верлак и полицейская кивнули друг другу, и все трое вошли в корпус.
– Мы будем в комнате сто три, третья дверь направо, – сказала Казаль, улыбаясь им обоим, но задержав взгляд на Верлаке. – Все уже здесь, мы ждем только этих двух аспирантов.
Ближе к залу заседаний стали слышны голоса – то громкие, то шепотом, – но все они стихли при появлении слуг закона.
– Доброе утро, и спасибо всем, что пришли в субботу, – объявил Бруно Полик.
Собравшиеся – двадцать с чем-то человек, присутствовавшие на приеме у профессора Мута или же работавшие с покойным, – уставились на бывшего регбиста. Некоторые даже забыли доесть печенье. Верлак молчал, наслаждаясь впечатлением, которое производил двухметровый бритоголовый комиссар весом в девяносто килограммов.
– Мы начнем с общего разговора, а потом побеседуем с каждым в отдельности. Как вас информировала агент Казаль, вам придется сегодняшний день пробыть здесь, а если вы в ближайшую неделю планируете уезжать из Экса, будьте добры сообщить нам, куда, чтобы мы могли с вами связаться.
– Но у меня на этой неделе работа в Национальной библиотеке Парижа! – пожаловался хорошо одетый мужчина средних лет с выступающими скулами и густыми белокурыми волосами.
– Брось, Бернар, ты это в любое время можешь сделать! – произнесла одна из женщин.