Самоходка сразу рванула с места.
— Введи меня в курс дела! — Я пыталась перекричать ветер, но он
относил слова в сторону — Бран меня не слышал.
Разберемся на месте. Мы ехали недолго и скоро оказались в
квартале, где стояли мрачные кирпичные дома с узкими окнами, почти
не пропускающими свет. В таких селились василиски.
— Жди! — бросил Бран.
А сам спрыгнул на землю и скрылся в темном подъезде. Оставшись
одна, я поежилась. Со всех сторон меня обступили дома, в которых не
горело ни одно окно. И тихо, как на кладбище… Тьфу, привязались же
мрачные мысли!
К счастью, скоро послышались уверенные шаги, а секундой позже на
улицу вышел Бран.
Он нес на плече объемный мешок.
— Бран? Это?..
Он осторожно сгрузил поклажу на сиденье, пристегнул. Вытер пот
со лба и дернул рычаг.
— Опаздываем, — коротко пояснил он. — Нужно успеть до
рассвета!
Я ничего не понимала. Что это мы везем? Выкуп за невесту?
Подарок родителям жениха? Я осторожно потрогала ткань мешка, но
яснее не стало. От моего прикосновения ноша завозилась. Барашек
там, что ли? На всякий случай я отодвинулась подальше от зловещего
мешка, который никак не мог угомониться. Ерзал и вертелся, точно
норовил устроиться поудобнее.
Бран коротко обернулся.
— Придержи! Мне надо следить за дорогой!
Глупый барашек действительно рисковал вывалиться на мостовую.
Делать нечего, я прижала вертлявый мешок к себе.
— Ой, — сказал мешок тоненьким голосом.
Голос звучал растерянно и испуганно. У меня волосы зашевелились
на голове. Вот это ночное дельце! Спасибо, Бран, удружил! Не знаю,
что все это значит, но девушку я в обиду не дам.
Ни о чем другом я пока думать не могла. Спасу бедняжку, а потом
разберусь, что к чему!
— Стой! — заорала я.
А так как тормозить Бран не собирался, перегнулась через
переднее сиденье и изо всех сил потянула рычаг. Самоходку занесло
на повороте, но влепиться в угол дома она не успела. Тормоза
взвизгнули, и повозка остановилась.
Не теряя времени, я рванула завязки горловины. Бран пытался
перехватить мои руки, что-то настойчиво повторял, но я не
слушала.
Из складок ткани показалась гладкая голова девушки-василиска.
Судя по ярко-голубым чешуйкам на коже, она была еще совсем юной. У
взрослых женщин чешуйки становятся темно-синими, а к старости
чернеют. Голый череп ее не портил, даже наоборот: чешуйки
сплетались в неповторимые узоры.