– Значит, отец еще не приехал с рыбалки. – Сказала девочка. – Ничего, он обязательно приедет на ночь. Нам просто надо его немного подождать.
Нам? – Подумал я про себя. – Только что она хотела, чтобы я бросил ее посреди гор, а теперь не хочет, чтобы оставлял одну в доме ее отца.
– Может, ты сама подождешь, тут тебе ведь ничего не угрожает? – Спросил я ее, когда мы уже вошли в дом. – Отец ведь точно придет? И ему может не понравиться, если он увидит возле своей травмированной дочери какого-то незнакомого мужчину.
– Боишься? – Прошептала мне на ухо девочка. Она легко спорхнула с моей спины, и как ни в чем не бывало, стала на ноги. – Спасибо, ты такой заботливый!
– Что? – Оторопело вытаращился я на нее. – Но как же твоя нога?
Девушка не ответила, одним сильным движением потянув за хвостик, она стянула со своей головы платок. Пышные густые мягкие локоны пылающего золота освободились от оков и словно дикие птицы вспорхнули ввысь, но потом все-таки смиренно опустились на ее плечи. Я просто не мог оторвать глаз от этих сияющих локонов, обрамляющих мягкие черты лица. Нет, у меня язык бы не повернулся сказать, что они желтые или что эта девочка-блондинка. Нет, это было словно настоящий сияющий благородный металл. Завораживающее зрелище! Эта девочка, будто и не была человеком.
– Внезапно перестала болеть! – Холодно ответила она.
– Ты не имеешь права так разыгрывать людей! Где твои родители?
– У меня нет родителей! – спокойно ответила девочка.
– Прости! Я не хотел задеть тебя за живое, но это все равно не дает тебе права так себя вести! Кто твой опекун?
– У меня нет опекуна! – Сказала девочка.
– Так не бывает в наше время! Ты сбежала из детского дома? Ты беспризорница?
– Не занудствуй! – Девочка сначала скинула обувь, а после этого она начала раздеваться.
– Что ты делаешь? – Спросил я, опешив.
– Избавляюсь от мерзких человеческих тряпок, разве не видно? – Спросила она, скинув с себя уже почти всю одежду.
– Немедленно прекрати! – сказал я, не зная, как и реагировать.
– А то что? – поинтересовалась эта странная девчонка, скинув с себя сорочку. Больше на ней не было никакой одежды. Мой взгляд скользнул по ее оголенной еще детской груди, опустился ниже. В очертаниях ее фигуры уже начинали прорисовываться первые признаки женщины, но она, несомненно, еще оставалась ребенком. Я чувствовал, как краснею. – Так смущаешься? – Удивленно спросила эта девочка, даже не думая прикрыться. – Может ты из тех извращенцев, которых возбуждает детское тело?