А это все дает только «ящик». Текстами и собственными именами запомниться куда сложнее, чем псевдонимным мельканием на экране, где важно не что и как, а – сколько и с кем. Чтобы сделать серьезное имя, требуются работа и годы, чтобы явить нужное лицо – пять минут и визажист. Да и читать себя любимого бывает тяжелее, чем лицезреть. Кстати, чем газеты и были все-таки обязаны телебуму, так это явлением портретиков рядом с публикациями, этаких фотопроб «претендентов на большее». Успех подобных ведущих уверенно определялся критерием интернета – числом пользователей.
На записи интервью Инна, впервые оказавшись в такой близости от президента, поставила себе задачу скрупулезно фиксировать манеры, мимику, жесты, выражение глаз этого человека. Но, будто разгадавший ее замысел господин президент, отвечая не только на ее собственные, но и на вопросы ее коллег, часто смотрел прямо в глаза Инны, уверенно и несокрушимо, заставляя ее без всякой необходимости опускать взор к запискам на столе, теребить пальцами авторучку.
Была ли это защитная реакция или нарочитое внимание опытного политика к молодому поколению, но в результате этой визуально-таранной тактики Инна четко запомнила лишь, как он вошел – нарочито уверенно, пружинисто и энергично перекидывая тяжесть тела с одной ноги на другую, покачивая плечами, чуть исподлобья, неприметно, но цепко схватывая округу. Почему-то подумалось, что так ходят парни, провожающие поздним вечером девушку в чужой район.
Запечатлелась в памяти и старательная глубокая морщинка над переносицей, которая сопровождала текст как компьютерный значок важности послания. И акцентированная артикуляция – так на родном языке говорят с детьми и глухонемыми или с иностранцами, но уже на их собственном. Седовато-облачные голубые глаза, слишком усталые для этого еще достаточно молодого, подтянутого, энергичного лица. Взгляд, который он переводил на нее, был временами почти откровенно скучающим, протокольно обязательным, какой бывает у человека, предвидящего течение мысли собеседников и обреченно выжидающего ее окончательного словесного оформления.
Лишь изредка этот взгляд исподлобья менялся, менялся мгновенно, в глазах пробегала искорка интереса, даже задора, едва скрываемая прищуром. Перед тем как ответить на неудобный вопрос, он слегка откидывался в сторону, будто боксер в замедленном рапиде пропуская над плечом прямой выпад противника, опирался на стол левым или правым локтем, бросал короткий взгляд на собеседника, как бы привычно определяя расстояние до него, и затем, причем уже не глядя, уверенно и твердо начинал говорить.