– Да ладно, – отмахнулся Косицын, – за Переделкино уже который год борьба идет. Суды, комиссии, прокуратура… «Литгазета» вот из номера в номер пишет!
– Ты, что ли, Рома, борешься или я? – вмешался в разговор Иволгин. – Это же борьба дачников с неудачниками! А о чем еще «Литгазете» писать? Защищает тех, кто успел участочки там отсандалить, коттеджи понастроить. У нас ведь везде нынче передел. Передел кино, передел литературы, передел жизненных ценностей… Сейчас опять начали все переименовывать. Вот с Переделкино бы и начали. От писательского поселка сейчас одни клочки остались. Его давно уже нет, есть вольное поселение Беспределкино, с соответствующим контингентом. Вот так!
– А мы, наше поколение вообще мимо проехало, – не унимался Косицын. – В прежние времена все места живые классики соцреализма занимали и их наследники. Вы же помните, как его раньше, сглатывая слюной вторую «е», называли?!
– Ну, это еще Пушкин задавался вопросом, почему это у нас приличные литераторы, собравшись вместе, ничего приличного сделать не могут. Все изменилось, а вот это – нет, – мрачно заметил Нелюбов.
– Ну не скажи, не скажи… – качнул головой Иволгин. – По меньшей мере один раз смогли. Помнишь, как все вместе – левые, правые, западники, почвенники – в едином порыве остановили ту сумасшедшую аферу с поворотом сибирских рек. А ведь уже было решение Политбюро. Как говорится, обжалованью не подлежит! Я до мелочей помню тот съезд в Доме Союзов. Хотя сейчас это уже кажется преданьем старины глубокой…
– А тебе не кажется, что тогда в Кремле приняли сразу два решения? – обычным своим внешне бесстрастным тоном продолжил Нелюбов. – Реки оставить в покое, а вот стихию писателей этих, властителей дум этих, действительно повернуть вспять и разбить на мелкие протоки, на тихие пруды и болотца. Направить их энергию друг на друга, а тиражи при этом аккуратненько снизить эдак в сотню раз, так, чтобы если не сибирские реки, то все их писательское творчество ушло в песок, в безлюдную пустыню. Ведь любую конструкцию, в том числе и Союз писателей, легко расшатать и обрушить, эдак попеременно поднимая то один, то другой край. То левый, то правый. Теперь-то уж об этом каждый знает.
Ну а уж пришедшие к власти всадники демократии, причем, заметьте, опять-таки не без помощи нашей неуемной творческой интеллигенции, по заслугам оценили ее опасный потенциал. Вы ж помните легенду об ослепленных зодчих Василия Блаженного – да-бы ни-че-го по-хо-же-го не сотворили! Вот так! Чего проще кинуть, как карамельку, лозунг «Пресса – четвертая власть!», что в переводе-то означает «Твой номер – шестнадцатый!». И, прикрываясь рынком, по-быстрому заменить настоящую литературу на тот эрзац, который теперь в издательских кругах называют исключительно «художкой», и потихоньку подсадить на него читателей.