Самолет летел с двумя посадками. В Воронеже было 35 градусов, в Волгограде – 40, а в Элисте все сорок пять. Столь необходимый для визита в обком комсомола галстук воблой распластался в сумке, а вот костюму, кроме стати его обладателя, деваться, как вы понимаете, некуда, хотя это было крайне некстати.
Иволгин взглянул на своих пассажиров:
– Кто-нибудь из вас, ребята, был в Калмыкии? Нет? Я тоже больше там никогда не был. Так вот, добравшись до гостиницы, которая, как и положено тогда, ну, вы-то знаете, называлась «Россия» и являла собой бетонное подобие дефицитного чешского серванта, выложил я перед молоденькой дежурной паспорт, командировочное. А в ответ вдруг услышал, что номеров нет, могут только предоставить раскладушку в коридоре.
«Как так? Я же бронировал! Я работать приехал!..» После моих бурных возмущений девушка исчезла за портьерой, и оттуда послышался чей-то отчетливый шепот: «Ты что? Сдурела?! Это же из центральной газеты!»
Через мгновение она появилась снова и, лаская меня щелочками глаз, складывая домиком загорелые ладошки, с интонацией, с которой в то время произносили фамилии Пушкина и Евтушенко, а теперь Киркорова и Билана, воскликнула: «Так это вы и есть… (благоговейная пауза) товарищ Иволгин?!» «И я, и есть!» – отвечаю. «Вот, пожалуйста, ваш ключик. Третий этаж. Номер люкс. Анкетку можете потом заполнить».
Номер люкс отличался креслом в дополнение к стулу, письменным столом с лампой и еще трехногим журнальным столиком, на котором располагался не раз, видимо, терявший взаимодействие с ним треснутый телефон и пустой графин без стакана. К вечеру выяснилось, что и деревянная кровать в числе конечностей почему-то имела перед постояльцем лишь самое минимальное преимущество. Стремление к рачительной экономии обнаружилось и в ванне. На высоте чуть более тридцати сантиметров зияла целая россыпь реликтовых дыр.
Конец ознакомительного фрагмента.