Судорожно взвившись, я вижу в отражении кромку света и,
приглядевшись, понимаю, что это дверь. Рид явно не ожидает от меня резвых
скачков, поэтому со второго рывка мне удается освободиться от его цепкой
хватки.
Кинувшись к выходу, я дергаю на себя отполированную ручку и
выбегаю в коридор. Меня никто не преследует, но я не останавливаюсь до самого
лифта, а когда тот спускается в лобби, как сумасшедшая несусь через зал с
игровыми автоматами.
Люди неодобрительно смотрят вслед, но меня не волнуют их
косые взгляды. Главное как можно быстрее покинуть это кошмарное место.
Не останавливаться. И не оглядываться назад.
Выскочив из «Миража», я втягиваю воздух полной грудью, но на
смену облечению быстро приходит отвращение. Я чувствую стягивающий зуд на
оголенных участках тела, словно кожу покрывает грязь. Мне жизненно необходимо
смыть это с себя, иначе не доберусь до дома, не свихнувшись.
Добежав до парковки и рухнув в «Шевроле», я выезжаю со Стрипа
и снимаю номер в первом попавшемся мотеле на окраине. В душе я истерично тру
себя мочалкой — до болезненной красноты — но кажется, мне никогда не избавиться
от грязи. Даже мотельный матрас, видевший все на своем веку, чище, чем я.
Уничижающие мысли раздирают душу, а рыдания грудную клетку.
Как я могла допустить случившееся? И куда, черт возьми,
делась моя рассудительность?
Устав от самобичевания, я пытаюсь забыться в полудреме, но
меня мучают кошмары, в которых я обездвижена ремнями, как несчастная девушка в
комнате по ту сторону стекла. Вместо толстяка плетку держит Рид — играючи,
покручивает ее в руках, изредка проводит по моим ягодицам, замахивается… и я
просыпаюсь в липком поту.
От брезгливости к самой себе к горлу подбирается тошнота. Ну
почему нельзя стереть собственную память?
С кровати я поднимаюсь ближе к полудню совершенно разбитой. В
минимаркете при мотеле находится вполне сносный кофе и холодильник с содовой. Взяв
самый крепкий американо — чтобы не вырубиться за рулем — и первую попавшуюся
колу, я направляюсь к кассе, когда сбоку хлопает входная дверь, впустив
очередного покупателя. Не оборачиваясь, я выставляю жестяную банку на прилавок
и тянусь за жвачкой, как вдруг обоняние улавливает знакомый аромат.
Нет! Только не он!
Внутренности сжимаются в ледяной комок — как при полете по
петле аттракциона. Мне страшно обернуться. Пожалуйста, пусть этот проклятый морской
бриз окажется совпадением!