Можно с уверенностью сказать: с появлением в начале XVIII в. сокрушившей шведов по-настоящему континентальной, т. е. евразийской Российской империи континентально-имперская интеграция полуострова Европа стала невозможной.
Таким образом, с середины XVIII в. («Семилетняя война») и со всей очевидностью с Наполеоновских войн у европейской системы государств, помимо морской (островной) державы, появился мощный континентальный гарант. При этом интересы данного внешнего «гаранта» по сохранению европейской системы государств с её геополитическими свободами совпали – Дехийо хорошо показывает это – с интересами и raison d’être системы в целом и с интересами другого внешнего гаранта – Великобритании. Поскольку системно-европейские («антиимперские») интересы Великобритании и России совпадали, то неудивительно, что в войнах против европейских «континенталов» «островитяне-моряки» и континенталы евразийские выступали как союзники. Однако в межвоенные периоды союз быстро сменялся противостоянием Великобритании (а затем США) во главе европейской системы государств и России (а затем СССР).
Верно отмечая возникновение уже с 1710-х годов в скрытой форме, а с 1810-х годов – в открытой англорусского конфликта, фиксируя параллелизм и сходство в развитии Великобритании и России, Дехийо, к сожалению, не останавливается на этом евразийском конфликте подробно. Понятно, что немецкого учёного интересует прежде всего европейская система государств, именно она есть предмет его исследования. И всё же с XIX в. ситуацию в этой системе начинает определять евразийское соперничество Великобритании и России (конкретный пример – Крымская война, представляющая собой первую возглавляемую Британией общезападную войну против России), а с 1945 г. – мировое соперничество США и СССР. По иронии истории победа над Гитлером означала автоматически уничтожение европейской системы государств как значимой. Не является ли Евросоюз попыткой возродить эту систему в иную эпоху и на иной, экономической, основе?
Исторически связав европейские геополитические свободы с англо-американцами и исходя из того факта, что Европа после 1945 г. стала элементом атлантической системы Большого Запада, Дехийо рассматривает историческую драму борьбы за господство в Европе не столько с немецких позиций, как этого можно было бы ожидать от немецкого интеллектуала и чиновника, сколько с общеевропейских, в которых в целом чувствуется симпатия к англичанам и особенно американцам, перерастающая в идеализацию, со всей очевидностью противоречащую реальности. Дехийо словно забывает о корыстном национальном интересе тех же англичан.