Он держался за бедро, и под ним расплывалась огромная непонятная темная лужа крови, черной, как оперение дрозда.
– Вы хладнокровно убили его! Взяли его в плен, безоружного, и выстрелили ему в живот, выстрелили три раза, вы, суки!
– Чтобы он не прятался там по кустам и не стрелял по нам, – ответил командир. – Ну-ка, хватайте этих, а ты, – повернулся он к тому парню, который сдался, – под арестом. Тащите их в грузовик, парни, будем с ними разбираться. Мы поймали вас ночью, как крыс, в какой-то грязной дыре. Ты, тебя как зовут?
– Джо Клир, – ответил мой отец. – Я тут смотрителем. А это отец Гонт, один из местных викариев. Я его позвал к телу мальчика.
– Так, значит, вы в Слайго этот сброд хороните? – спросил командир с необычайной яростью.
Он кинулся к столу и приставил пистолет к голове отца Гонта:
– И какой же ты священник, если не слушаешь своих же епископов? Что, тоже заодно с этими вонючими предателями?
– Неужели вы застрелите священника? – ошеломленно спросил мой отец.
Отец Гонт закрыл глаза, он стоял на коленях так, будто в церкви перед алтарем. Он стоял на коленях, и не знаю, молился ли он про себя, но вслух он не произнес ни слова.
– Джем, – позвал командира один из фристейтеров, – наши ребята не пристрелили еще ни одного священника в Ирландии. Не стреляй.
Командир отступил назад и опустил пистолет:
– Ладно, парни, хватайте их и валим отсюда.
Солдаты довольно мягко подняли с пола обоих раненых и вывели их за дверь. Пока третьего уводили, он в упор смотрел на меня:
– Господь да простит тебя за то, что ты сделала, а я – так никогда не прощу.
– Но я ничего не сделала! – сказала я.
– Ты им про нас рассказала.
– Не рассказывала, Богом клянусь!
– Бога здесь нет, – ответил он. – А по тебе видно, что донесла.
– Нет! – крикнула я.
Парень рассмеялся – ужасный смех, будто дождем в лицо хлестнуло, – и солдаты увели его. Было слышно, как они подгоняют арестованных, ведя их по кладбищенским дорожкам.
Меня всю трясло. Когда все вышли, командир протянул отцу Гонту огромную руку и помог ему подняться.
– Простите меня, отец, – сказал он. – Ночка выдалась ужасная. Одни смерти да погромы. Простите.
Говорил он так искренне, что меня, да и моего отца тоже, я уверена, его слова просто потрясли.
– Это было просто низко, – тихо сказал отец Гонт, в голосе которого, несмотря на все происшедшее, явственно слышалась странная нотка ярости. – Низко. Я полностью поддерживаю наше новое государство. Мы все его поддерживаем, кроме этих безумных заблудших юношей.