Стоп? Что со мной?
У меня слегка задергалось правое веко. Глупая душа Вадима
Сабурова... это ты там не успокаиваешься? Знай свое место,
душонка.
Или стоп... может быть дело вовсе не в душе Вадима Сабурова?
Она-то уже не должна оказывать сильного влияния. Я вспомнил, как
много-много лет назад испытывал подобные чувства. Когда ещё не был
Богом-Императором... а был просто Арсамоном, или даже Арсом...
Арсиком по версии мамы... мальчишкой, одним из многочисленных
сорванцов в нашем поселении. Холодными зимними вечерами, когда за
стенам нашего дома из камней, глины и соломы, бушевала пурга, мы
собирались вместе всей большой семьей. Садились около костра в
центре нашего дома, обнимались и грелись. Чёрный густой дым от дров
и навоза поднимался вверх и уходил через дыру в крыше. А вокруг нас
ходили куры, овцы, козы и прочий домашний скот.
Да, хлева тогда ещё не изобрели. Скотинка жила под одной крышей
с людьми. Первобытное дикое время-с. Запашок в доме был ещё тот, но
никто не жаловался. Всё были привычные. В те времена в диких
племенах подобное положение вещей казалось нормальным.
И в те времена, вместе со своей семьёй, я был по настоящему
счастлив. И сейчас похожее ощущение вернулось ко мне... А я совсем
о нем забыл.
Я вздохнул. Блин, что-то ты совсем размяк, старина. Не
расслабляйся. Помни, что не имеешь права к кому либо привязываться.
Привязанность мешает планам. Ты должен по необходимости
пожертвовать любым из своих сторонников, если в том будет
критическая необходимость. Потому что так надо. Этого от
Бога-Императора ждёт человечество.
Надо заканчивать с этими обнимашкамм и срочно поить всех
безалкогольным парцеядом Парацельса. Где он там?
— А можно написать о вас репортаж в школьной газете, о Великий
Бог-Император? — с придыханием спросила одна из девушек,
подрабатывающая репортером в школьной газете.
— Не можно. Нужно! — решительно произнес я. — Задавай любые
вопросы. И лучше зови меня просто Вадик, мне так привычнее.
После моего откровения многие Дети Императора пребывали до сих
пор в лёгком шоке. Кто-то сел прям на пол и в шоке глядел в
пространством перед собой счастливыми глазами. А на лице играла
довольная улыбка. Поэтому я сам сходил за ящиком безалкогольного
парцеяда и прямо сейчас на глазах у изумленной публики разливал его
по заранее приготовленным бокалам.