—
Вовсе нет. Они просто больны, — ответил Дракон. — Попал человеку в
голову вирус, информационный, и возникают обессии — непроизвольные
мысли, идеи и представления. Больной совершает странные, непонятные
для не заражённых, ритуальные компульсивные действия. Вера лежит за
пределами разума, в глубине бессознательного. Она управляет
рассудком — не наоборот. Что человек может сделать? Вообще ничего!
Если уж начал мыть руки по сто раз на дню, проверять много раз
отключён ли утюг, закрывая квартиру считать до тринадцати, бить
поклоны или молиться — остановиться не выйдет. Мозг считает, что
именно это необходимо для выживания.
Страхи
Дракон не боялся вообще ничего, даже смерти.
Дракон лишь боялся родиться опять. Особенно родиться
Принцессой.
Принцесса боялась всего: текущей из крана
воды, пауков, Королевы, мальчишек, шороха волн, дуновения
апрельского ветра. Так уж устроены девочки — они считают себя самым
ценным на свете и охраняют, как могут. Что говорить о
принцессах!
Принцесса боялась парней, хоть была из
красоток, каких поискать. Но самым страшным из страхов был страх
перед собственной смертью.
Дракон удивлялся:
— Люди
считают, что смерть — это миг. Но ты умираешь с
рождения!
Именно так
всё и было. Он очень долгую жизнь умирал. А за свою смерть не
будешь бояться, можно бояться только за жизнь.
Принцесса
боялась оборванных нищих и жалась к гвардейцам. Боялась шумных
мальчишек и жалась к попам.
Дракон
улыбался.
— Не тех ты
боишься! Есть превосходная поговорка. Овца всю жизнь волков
боялась, но съел её пастух!
Совместное
творчество
Принцесса
сердилась и говорила Дракону:
— Ты про
меня вечно пишешь неправду. Всегда выставляешь с плохой
стороны.
Тот
отвечал:
— Хорошо!
Будем тогда писать вместе!
Взяв
макбук, они сели на лавочку. День был превосходный и настроение
тоже. Однако, совместное творчество не получилось.
Дракон
любил правду. Он начал писать, как Принцесса целовалась с
девчонками, делала лужи в подъезде и лифте, плевалась с балкона в
людей, материлась, не мылась неделями, пачкала трусики
кровью.
Принцесса
была предельно возмущена.
— Ты вновь
за своё? Ты совсем охренел?! — последнее слово было немножко
другим. В приличной, невинной книге его написать нельзя.
— Но ведь
выходит прикольно и очень смешно!
— Нечего
лезть в мои трусики! Ни тебе, ни читателям, там делать нечего! К
тому же, что скажут соседи про лифт?