— Скорее всего, мелкососудистый васкулит,[9] —
произнес он, задумавшись. — Как бы не ЦНС,[10] но тогда надо
биопсию, а это пока… хм… гасим ревматизм, потом смотрим, —
наконец решился он.
— Согласен, — кивнул Марк, с большим уважением глядя
на пацана, из глаз которого смотрел опытный коллега. То, о чем Марк
не знал — дело было не в опыте, а в знаниях, ибо тридцать лет
медицинская наука не стояла на месте, и то, что для Гарри было
рядовым случаем, для Марка казалось чем-то сродни чуду.
Во время обследования ребенка Гарри пытался вызвать то ощущение,
которое в его сне было, когда он лечил Гермиону, но ничего не
получилось, убедив мальчика в том, что это был всего лишь сон, хотя
даже не лечить, а понимать, что с пациентом, наложением рук было бы
интересно, но чудес не бывает, решил Гарри. Поэтому он лечил
пациентку так, как привык, и как умел.
— Гарри, — в перерыве Гермиона решила открыться
мальчику. — Я хочу сказать… Ну…
— Что случилось? — заинтересовался немного уставший
Гарри, привычно эту усталость игнорируя.
— Прости меня за то, что я сказала на вокзале, — тихо
проговорила девочка. — Я была не в себе и… Это я должна
просить прощения, а не ты.
— Значит, ты тоже… — мальчик обнял Гермиону, прижимая
ее к себе. — Давай забудем то, что было, и начнем заново?
— Совсем заново? — расстроилась невесть что
придумавшая себе девочка.
— Ну… Почти, — Гарри неожиданно поцеловал ее в кончик
носа, заставив замереть от необычного ощущения. — Ведь я… Я не
знаю, как это называется, но ты — та, ради кого стоит
жить.
— А я… меня к тебе тянет страшно, — призналась ему
девочка. — Только я тоже не знаю, как это называется.
— Давай тогда после работы поговорим обо всем?
— предложил мальчик, увидев входящего в ординаторскую
опекуна.
— Давай, — прошептала в кои-то веки правильно все
понявшая Гермиона.
День покатился дальше в исследованиях, уколах, общении с
пациентами, несколько раз Гарри звали к другим пациентам,
капризничавшим или плакавшим. Медсестры сразу увидели, что этот
мальчик просто любит детей, успокаивает их, казалось, самой душой.
Но день прошел, пора было отправляться домой. Миссис Грейнджер,
увидев задумчивую дочь и измотанного, но счастливого мальчика,
выразительно подняла бровь, взглянув на мужа.
— Гарри, — позвал Марк. — Сейчас поедим и надо
будет поговорить.