Сердце болит днем и ночью.
Если за Клавусю я спокойна, девочка всегда занята – школа, тренировки по плаванью, игры на планшете, под боком у папы – программиста. То за Строптивицу я переживаю двадцать четыре часа в сутки. Поскорее бы она нашла занятие по душе.
Вот Полина отдала Машуню в хоккей, и вся отрицательная энергия выходит из племяшки на тренировках. Домой приползает ребятенок, и у него уже нет сил на шалости! Правда, мы взрослые пока не понимаем, что привлекает Машкино внимание в хоккее – двое нападающих Покровских из соседней команды или всё-таки лед и шайба? Время покажет, поглядим.
Но моя хоккей не любит. Говорит, игра для мальчишек, а она девочка.
Эх, найти бы дочке такое же занятие, чтобы она полюбила его всей душой.
- Руслана, ты подслушиваешь за дверью? – кричу я, заметив, промелькнувшую тень ее росточка.
- Нет, - кричит громко из-за двери.
- Иди сюда, - зову малышку.
Приходит, ложится на нас с Дэном, обнимает маленькими ручками.
– Хочешь, чтобы Сонечка к нам приехала?
Радостно кивает.
- Решено! Зови Клаву обедать! – Руся убегает, сверкая пятками в голубых носках с черными горошками.
- Не пожалеть бы! – бубнит под руку муж.
- Типун тебе на язык и не смотри на меня так! – отворачиваюсь, набираю на телефоне давно забытый номер.
- Сонечка, это мама Русланы Алешкиной. Вы мне очень нужны. Предлагаю вам работу гувернантки с проживанием. Плачете? Что стряслось?
***
Соня Мармеладова
- Сонечка, ты самая любимая, самая дорогая. Самая-самая, ну, ты поняла, да? – Никита в очередной раз клянется мне в неземной любви, от которой у меня кровь стынет в жилах.
- Дорогой, - едва слышно произношу я нерешительно, и каждая клеточка моего тела и разума трясется от страха.
Я боюсь этого мужчину, он орет на меня, замахивается… никогда не бьет, но все равно жутко страшно.
Ник не работает, сидит на моей хрупкой шее уже год. Хорошо устроился. Пять дней в неделю у него качалка, бассейн, массаж, в выходные – походы с друзьями в бары.
- Когда устроишься на работу? – задаю волнующий меня давно вопрос. Перевожу взгляд в окно, чтобы не смотреть на накаченное тело мужа и звериные тупые глаза.
Мне осточертело так жить! Я не жадная, нет. Привыкла делиться последним. Но при моем заработке в шестьдесят тысяч рублей я не вижу белого света. Не могу купить себе обновку сходить в парикмахерскую, угостить коллег на работе тортиком.