– Джордж! Фред! Вы наказаны! Марш в свою комнату и не смейте
выходить оттуда до ужина! – Миссис Уизли оказалась скорой на
расправу. Меня высушили каким-то заклинаниям и отправили
переодеваться. Когда спустя десять минут я уселась за стол, волосы
стояли практически дыбом – побочный эффект от мгновенного
высыхания. Усевшись за стол, бросив быстрый взгляд на задумчивую
Джинни, потянулась к тарелке, и принялась набивать рот едой, быстро
глотая. И почти сразу затормозила. Что это со мной? Рефлексы Рона?
Но почему?
Принялась есть более аккуратно, пытаясь разобраться в возникших
эмоциях. Ларчик открывался просто. Близнецы обожали прикалываться
над младшим братом, или портя ему еду, подкидывая в тарелку всякую
мелкую живность, вроде крупного жука или таракана, или взрывая ее,
или подливая незаметно всякую гадость. И такое регулярно, пару раз
в неделю. Миссис Уизли, не стремясь разобраться, просто наказывала
всех участников, вот Рон и привык как можно быстрее опустошать
тарелку, доведя это до полного рефлекса. Бедный пацан.
– Рон, не дуйся на Джорджа и Фреда, – Миссис Уизли вытирала руки
пушистым полотенцем. – Их шутки безобидны.
– А если бы они Джинни ведро воды на голову вылили?
– Пусть только попробуют! – Возмутилась сестричка.
– Еще чего не хватало! – Миссис Уизли повернулась ко мне. –
Разве можно ее обижать?!
– А меня, значит, можно? – Пробурчала я, опустошая тарелку.
Двойные стандарты в действии. Ладно, зато тут неплохо кормят. И
мечтательно произнесла. – Хотел бы я, чтобы они с таким усердием к
школе готовились… И пока все с запасом не выполнят – даже боялись
оторваться от книг… – Меня уже никто не слушал.
Встав из-за стола, я отправилась в сад, по дороге стащив с
тумбочки газету. Итак, если газета свежая, то сегодня двадцать
третье августа девяностого года. Рону, то есть мне, десять лет. Я
уселась у заросшего ряской пруда, и принялась изучать газету. Так,
указ министерства о стандартизации почтовых отправлений, репортаж о
рейде авроров в Лютном переулке, спортивное обозрение последнего
матча по квиддичу, объявления… Ничего интересного. Я прикинула, чем
бы мне заняться. Память Рона сияла первозданной чистотой. То есть,
никаких обязанностей по дому он не имел, целый день занимался, чем
в голову взбредет. Приблизительно, как обычные дети до похода в
школу. Но дети в школу идут в шесть-семь лет, то Рону уже десять. И
чего было удивляться, что вырос лодырь, не интересующийся ничем,
кроме квиддича и игры в зачарованные шахматы, не приспособленный
преодолевать себя и не знающий слово надо. Обычный оболтус.