- Планы были другие, - меж тем
продолжил венценосный хозяин, - но и так вышло неплохо. Главное,
Маша всколыхнула общественность. Под эту марку мы можем
беспрепятственно провернуть многие дела, требующие тишины и не
любящие общественного внимания. Коррупция в органах правопорядка
создаёт отличный шумовой фон, позволяющий замаскировать наши
ходы.
- Добрая царица и злые бояре, -
понимающе кивнул высокий мужчина, занимавший левое кресло. –
Беспроигрышный ход.
- Да, я тоже так подумал, экспромт
принёс нам неплохие дивиденды, хотя гнойники чистить и чистить.
Теперь, Павел Николаевич, это твоя задача. Поможешь мне по старой
дружбе?
- Ты же знаешь, не люблю я возиться
во всём этом дерьме.
- А кто любит? – чуть не расплескав
вино, махнул рукой император. – Алексей? Я тебя умоляю, дай ему
волю, он на Селигер впереди собственного визга убежит или в горы,
куда не каждый альпинист забраться сумеет. Думаешь мне приятно
работать ассенизатором? Позволь тебя разочаровать. Теперь этот
котёл с отборным гуано такой же твой, Паша, как и наш. Привыкай,
коль влез в политику, учись ходить по дурно пахнущей субстанции не
испачкав ног.
- Да уж, удружили, - сделал изрядный
глоток владелец очков, он же Павел Николаевич Горин, он же
новоназначенный и утверждённый Думой и во всех инстанциях Канцлер
Российской Империи и друг детства венценосной особы. – Я же
экономист и хозяйственник, меня эти политические акулы без соли и
перца слопают.
- Нам сейчас злобствующего политикана
в кресле Канцлера как раз и не хватает, - ядовито выплюнул
император. – Был один до тебя, жаль не сдох. Для всех ты
компромиссная фигура, не принадлежащая ни одному из политических
лагерей, пусть так и остаётся. С другой стороны, у тебя развязаны
руки, можешь работать без оглядки на думскую стаю, здесь я и
Алексей тебя прикроем, я полаюсь с пустобрехами в своё
удовольствие, он попугает кого нужно заплесневелыми папками из
покрытых пылью шкафов. А работы непочатый край и гора сверху.
Времени на раскачку нет абсолютно, так что впрягаться и пахать от
забора и до заката.
Пригубив вина, император потянулся к
журнальному столику, на стеклянной поверхности которого покоилось
несколько обычных канцелярских папок из плотного картона. Подхватив
одну из них, император протянул её канцлеру: