- Покровительство Серой Паучихи
дорогого стоит, - натянуто улыбнулась девушка.
- Как-как? Паучихи?
- Я сама слышала во время последнего
приёма, как генералы Лисянский и Обручев говорили о княжне.
- Подслушивала? – плеснул ехидцей
Владимир.
- Не суть важно, - отмахнулась
Анастасия. – Важно то, что княжну реально опасаются даже высокие
армейские чины.
- Ладно, княжна без нас разберётся,
кого стращать и от кого бежать, а тебе, Солнышко, придётся держать
оборону дома.
- Выдержу, - тихо, но со всей
уверенностью припечатала Анастасия. По её глазам и тону становилось
понятно, что ни злой дракон, ни келья-узилище под крышей самой
высокой башни не сломают крепкую тростиночку.
Шагнув к девушке, Владимир заключил
её в крепкие, но нежные объятия.
- Моя отважная пташка, - обветренные
губы парня коснулись пахнущих лавандой волос на голове сердечной
зазнобы.
- Я такая, всех заклюю, - прижалась к
его груди Анастасия.
Через пятнадцать минут, получив
прощальный целомудренный поцелуй в щёку, Владимир спускался в
метро. Поскрипывающий эскалатор, пахнущий резиной и нагретой
смазкой, нёс пассажиров подземелья, гудящее от сотен голосов,
вентиляции и электричек, прибывающих и отправляющихся от платформ
подземки. В столице он оказался второй раз за месяц. Первая поездка
в Первопрестольную прошла в режиме «инкогнито».
Магия решала многое, но не всё. Часть
гангстеров и душегубов не пережили свидание с мистическими
проявлениями, а несколько отправились в мир иной при прямом участии
провинциального гостя. Уйти от следящего ока СИБ и людей Ворожеи
оказалось не так трудно, отвод глаз и зона «рассеянного внимания»
никогда не подводили создателя. Систему распознавания лиц и камеры
в аэропорту обманул качественный грим с некоторыми ухищрениями типа
валиков за щеками. Несколькими фальшивыми паспортами Владимира
снабдил человек Авгура, по окончании работ забывший о работе и
заказчике. С последним пришлось повозиться и сварить несколько
отваров «забвения», но овчинка стоила выделки. Ассасин не должен
оставлять следов. Первый прилёт в Москву целиком ушёл на
рекогносцировку и проверку сведений, добытых у покойного Сени
Вьюна. Вечером того же дня Огнёв ужинал дома, а незримые
наблюдатели в душе кляли паршивца за устроенный им переполох.
Два ночных и один дневной вылет
наблюдатели благополучно прохлопали ушами, как и последний,
месячной давности, когда почил в бозе один из московских «Иванов»
по кличке Калёный. До того, как его шваркнуло током, он многое
успел рассказать нежданному гостю. Половину ночи душу изливал. Во
время исповеди Калёный поведал, что Н-ского знахаря планировалось
«поставить в стойло», для чего Вьюну давалось добро на самые
радикальные методы, жаль придурок Авгур, «моралист хренов»,
испортил задумку. Пацан должен был работать на них и лечить тех, на
кого пальцем укажут…