— Что, здорово тряхануло? — В голосе мужчины, однако, сочувствия не было, лишь злорадство. — Поделом.
И тут тоже «жила-была девочка — сама виновата»?
Он протащил меня несколько шагов, остановив перед расчерченным на земле кругом, покрытым незнакомыми завитушками. Внутри круга лежал обезглавленный черный петух, за пределами — окровавленный кухонный топорик и грубо сшитая тетрадь.
— Домой, значит, шла. И обронила по дороге.
— Что это? — изумилась я.
— Это у тебя надо спрашивать. — Он поднял с земли тетрадь, раскрыл и с выражением прочел: — А ежели хочешь, чтобы мужчина тебя возлюбил и не смотрел боле ни на кого, то возьми черного кочета и ступай на гробовище…
— Да вы издеваетесь?! — не выдержала я. — Я что, похожа на дуру, за мужиком бегать?
Последнего своего кавалера я выставила из квартиры полгода назад, обнаружив за диваном использованный презерватив — при том, что я сидела на таблетках. Он даже отпираться не стал, дескать, нужно было себя мужчиной почувствовать, а то рядом со мной, лошадью с яйцами, кто угодно импотентом станет. Что ж, теперь он мог чувствовать себя мужчиной сколько угодно и с кем угодно. А я окончательно решила, что от всех этих отношений больше геморроя, чем пользы. Да даже если бы не решила, приворот — допустим на минуту, что подобное существует — редкостная гадость, до которой я не опустилась бы и когда была молодой безнадежно влюбленной дурочкой.
— А что, это по-твоему признак большого ума? — Мужчина потряс тетрадью перед моим лицом. — Переписать невесть откуда невесть какой ритуал, перевранный до неузнаваемости, и потащиться на кладбище посреди ночи, когда…
— Силы зла властвуют безраздельно, — нервно хихикнула я. Надеюсь, светящаяся собака не выскочит. Хотя кто его знает, после зомбаков-то…
— Не вижу ничего смешного, — сухо произнес он. — Я едва сумел упокоить всех, кого ты подняла.
— Я? Подняла?!
— Ну не я же! — продолжал разоряться он. — Я, к твоему сведению, по ночам предпочитаю спать, а не бегать по кладбищам за чокнутыми девицами!
Ну да, наверняка это девицы за тобой бегают. Хотя все равно непонятно, к чему мне эта невероятно ценная информация.
— Ты не представляешь, как тебе повезло, что не сожрали! Хотя лучше бы сожрали, глупость наказуема.
— Да не поднимала я никого!
— И еще больше повезло, что патруль стражи, увидев мертвяков, сразу помчался ко мне, — не унимался мужчина, словно не услышав. — Если бы сожрали кого-нибудь из добропорядочных горожан, с тобой бы сейчас разговаривала не я, а инквизиция.