Он замолчал, покусывая
губу. Я не торопила, ждала продолжения.
- Два месяца отлежал в
госпитале, в корсете. Еще через два разрешили сидеть. В общей сложности лечился
полгода. Еще раз прошел комиссию, допустили к полетам. Но один старый опытный
врач сказал: дослуживай двадцать льготных, парень, и вали на пенсию, иначе в
сорок пять тебя на нее вывезут. В инвалидном кресле. Если уж в позвоночнике
что-то сломалось, хоть как лечи, изменения будут только накапливаться, тем
более при таких перегрузках.
- А что говорили другие
врачи? – осторожно спросила я.
- Другие врачи говорили,
что я могу летать, но… риск действительно высокий. Вероятность инвалидности к
пятидесяти годам – где-то сорок процентов. Сначала ерепенился – мол, плевать,
это все когда-нибудь, не сейчас, а как же я без неба-то? Сорок процентов же, не
сто. Но потом сел, подумал… А если все-таки попаду в эти сорок? С женой уже
развелись. Грузить собою сына или родителей, которым самим нужна будет помощь?
Ну свинство же.
- Но ведь можно было,
наверно, остаться на какой-нибудь должности без полетов?
- Не все так просто.
Медкомиссия дала заключение: на данный момент к полетам годен. Извольте в самолет,
товарищ подполковник. Что там будет через пять-десять лет, никому не интересно.
Был вариант пройти медико-психологическую экспертизу: мол, не могу летать после
катастрофы, писаюсь от страха, как только вижу самолет, но…
- Слишком унизительно?
- Люблю умных женщин, -
усмехнулся Ник. – Хотя с ними и непросто. И потом так было бы еще тяжелее –
рядом с самолетами, но не летать. Нет, уходить – так сразу. Это как с
отношениями. Если понимаешь, что ничего уже не исправить, лучше закончить одним
махом.
- У тебя… так и было? С
женой?
Все-таки мы пришли к
личному, пусть и окольными путями. Но это было личное из прошлого – то, что
далеко от той точки, где мы находились сейчас.
- Нет, - поморщился он. –
Наоборот. Долго и тяжело. Поэтому и знаю, что так не нужно. А у тебя как?
- В первый раз так же, - я
подумала, что вино, похоже, довольно крепкое и третий бокал, наверно, был
лишним.
- В первый?
- Да. В двадцать лет вышла
замуж, в двадцать девять развелась. Фактически разрыв тянулся год, даже больше.
Пока не набралась храбрости и не подала заявление. Зато второй раз все было
быстро. Муж пришел домой и сказал: «Дорогая, я ухожу, собери, пожалуйста, мои
вещи. Квартира тебе, машина и дача мне».