Ах так? Ну хорошо, Николай
Владимирович, держитесь!
- А ты вообще танцуешь?
- Специально не учился, но…
в принципе, да.
- Отлично, - аж коленки
задрожали от предвкушения. – Заедешь за мной? Часов в семь?
- Хорошо. Куда поедем?
- Увидишь, - загадочно
пообещала я, вспоминая, где могут быть туфли для латины.
Конечно, это его «в
принципе» вовсе не означало, что он реально знаком с сальсой или бачатой.
Может, вообще имел в виду вальс или что-то вроде. Но я и сама не танцевала
больше шести лет. А если человек «в принципе» умеет двигаться, подстроится без
проблем. В «Эль Пульпо» никто ни на кого не смотрит. Ну, если, конечно, не
лезть на середину, как мы с Захаром.
Туда мы ходили регулярно,
любовь к латине была у нас общей. Строили планы, как поедем в отпуск в
Аргентину и уж там отожжем по полной. Но так и не отожгли, потому что как раз в
«Эль Пульпо» познакомились с Региной, к которой Захар в итоге и ушел. Так что…
пусть этот вечер станет жирной точкой на прошлом – и, возможно, началом чего-то
нового.
Я позвонила в ресторан и
заказала столик, а потом подошла к шкафу. Туфли нашлись на антресольной полке.
Потрепанные, в боевых шрамах, как две старые акулы, но вполне крепкие. Набойки
не стесаны, супинаторы не разболтаны. Нормально.
Теперь одежда. Широкая
черная юбка-кармен с красным поясом, черный низко вырезанный лонгслив. Надела,
застегнула ремешки туфель, полюбовалась собою в зеркале. Прошла по комнате,
притоптывая каблуками.
Сорок, говорите? Бодрая
старушка? Окей!
Хоть я и была занята, все
равно казалось, что время сломалось. То и дело поглядывала на часы, а где-то с
половины седьмого, уже полностью готовая на выход, прилипла к кухонному окну.
Черный Хайлендер вполз во двор без одной минуты семь.
Вот это пунктуальность!
Не дожидаясь звонка, я
положила туфли в пакет, оделась и спустилась вниз. Ник стоял у машины и что-то
читал в телефоне. Поцеловал коротко, открыл передо мной дверь и так же коротко
бросил, заводя двигатель:
- Командуй.
- На Некрасова. «Эль
Пульпо». Знаешь?
Молча покачав головой, Ник
забил цель в навигатор и отъехал от поребрика. Я пыталась угадать его
настроение, но никак не получалось. Он был непроницаемо спокоен, но что
пряталось за этой маской? Чем-то расстроен? Встревожен? Или просто задумался?
Вчера, рассказывая о катастрофе и травме, Ник неожиданно раскрылся, я
почувствовала это. Но сейчас снова был закрыт на все замки, закован в броню.
Неужели мне не удастся сквозь нее пробиться?