Я сжалась, спиной чувствуя чужую
неприязнь и мечтая желая невидимой. Когда кабинет заполнился
другими ученицами, не имевшими счастья лицезреть наше с Сатусом
появление, стало немного легче. Но желание вернуться обратно в
комнату, запереться и больше никогда не выходить все еще назойливо
маячило в сознании.
- Даже Сократа нет, - печально
вздохнула я себе под нос, пальцем водя по сеточке трещин,
усеивающих деревянную столешницу. – Куда этот мохнатый опять
подевался?
Дверь распахнулась и влетела женщина,
которая была очень маленькой, почти крохотной и крайне подвижной.
Одета она была во что-то, больше похожее на длинную летящую тунику,
сшитую из золотистой оберточной бумаги, но почему-то мягкой и легко
развевающейся при каждом движении, отчего становилось понятно, что
это совсем не бумага. На голове у женщины вихрились мелкие
завитушки пронзительно-рыжего цвета, такого яркого, что он казался
ненастоящим. Шевелюра, обилие веснушек на треугольном лице и
чрезвычайная деятельность делали ей похожей на героиню детской
книжки, которая вечно попадает в нетривиальные ситуации, но не
отчаивается и любые препятствия преодолевает с заливистым
смехом.
Быстро и невнятно что-то
протараторив, она начала метаться от стола к столу, одним
прикосновением руки разжигая под покрытыми толстым слоем копоти
котлами огонь. Достигнув последнего стола, колдунья помчалась
обратно и забежала за узкий, продольно вытянутый преподавательский
стол, уставленный такими же склянками, что высились и перед
ученицами. Схватив в ладошку сразу три черных склянки, она ловко
выплеснула содержимое в свой преподавательский котел, и потянулась
к другим ингредиентам, попутно комментируя свои действия. Но я все
равно совершенно ничего не понимала. А вот у других учениц таких
проблем не возникло, они покорно начали повторять все, что
показывала рыжеволосая. И над их котлами уже очень скоро начали
подниматься столбики дыма. И только мой котел стоял пустым, будто
бы с укором напоминая мне, какая же я все-таки бестолковая и
совершенно чужая в этой школе.
Бессильно уронив руки, я ссутулилась,
едва не плача.
- Мисс Филлис довольно своеобразная,
но ты скоро привыкнешь, - заговорила девушка напротив меня.
Потянувшись к серому мешочку, она развязала тонкие тесемки, вынула
какой-то иссохший еще в прошлом веке корявый корешок, положила его
в глиняную ступку и начала растирать. – Ты ведь Мира, верно?