Я начала медленно пятится к входным дверям, стискивая ручку переноски… Шар не казался безобидным, не пах дымом, не… Он ничего не делал, просто висел и горел. Я уже пропятилась почти половину коридора, когда все произошло. Одновременно, непонятно почему, закричала Баська и этот мявк резанул меня по нервам, я споткнулась о выставленные в коридоре вещи и начала падать, а шар вспыхнул и рванул ко мне…
-- Ой, что вы, Нина Семеновна! Ужас-то какой! Я уж и давление меряю, и таблетки каждый день пью! Страх-то какой! За час ведь все дотла сгорело, за час!
-- Как же так-то? Ведь зима! Я думаю, Татьяна Пална, никакая это не шаровая молния! Откуда в центре дома, зимой, шаровая молния? Не весна же на улице, гроз нет. Я думаю, это Артем опять связался с неподходящей компанией! Взрыв ведь был? Все слышали! Вот так съездишь в гости, как я, а вернешься – и такой ужас!
-- Был, Нина Семеновна, был! Точно был! Но вон, из милиции которые – не верят! Говорят – обломки бы раскидало, если бы что-то взорвалось. А Тёмку в милицию все равно увезли. Не зря ведь. Нормальных-то людей не забирают. Говорят, что наркотики у него нашли!
-- Ой, давно пора, Татьяна Пална. Сколько он Верочке нервов попортил!
-- А ее так и не нашли?
-- Нет. Я уж к батюшке ходила, просила заупокойную по девочке отслужить. Я бы и заплатила сама. Мученица она, сколько лет мать свою доглядывала, ведьму эту, прости господи, согрешишь тут с ними… Отказался батюшка. Говорит – не известно, жива ли она. Всего мол, две недели прошло, может еще объявится.
-- Может, Верочка уехала просто?
-- Дай Бог, Татьяна Пална, дай ей Бог…
Пробуждение было на редкость болезненным. Мышечные боли равномерно распределены по телу, голова просто чугунная, сильная боль в боку… Темнота, влага, странные запахи…
Я аккуратно потрогала бок – перебинтовано… Неужели ожоги?! Кстати, почему темно? Разве в реанимации гасят свет? И тут я резко подскочила на кровати:
-- Бася!
Этот скачок привел только к рванувшей меня когтями боли и обмороку…
Второй раз я очнулась под странное бормотание:
-- … мудрый Тот… И вразуми меня и пошли помощь… /неразборчиво/… в жертву самого сильного жеребца царской конюшни…
Я с трудом приоткрыла слипшиеся ресницы. Пещера. Ну, или какое-то подземное убежище. Невозможно объяснить, почему я так решила, но то, что я нахожусь глубоко под землей не вызывало сомнения. Небольшая комната, метров двадцать, с двумя кривоватыми и толстыми колоннам и очень низким потолком, стены беленые, но уже очень давно. Местами и побелка, и штукатурка обвалились, обнажая где-то камень, а где-то плесневелый кирпич. Чадил и мерзко вонял факел, вставленный в какую-то щель в стене.