Наконец меня буквально за ручку подвели к двери, за которой
обнаружилась маленькая приемная. Около секретарши стояло рядком
несколько деревянных стульев, один из которых я немедленно
оккупировал. Вроде совсем ничего прошел, а уже запыхался. Отвыкло
тело от нагрузки.
Пока медсестра рассказывала секретарше, кто я такой, я
рассматривал обстановку. Портрет Сталина над дверью, какая-то
зелень с большими листьями в горшке и тумбочка с водруженным на нее
чайником. Вроде даже электрическим. А проводка тут... Я даже встал
и подошел, чтобы рассмотреть. Прямо поверх штукатурки тут через
одинаковое расстояние были прикреплены фарфоровые бочонки, поверх
которых проходили свитые провода. И изоляция у проводов была
матерчатой! Раритетный писк, я про такие только читал в свое время.
Наверняка если где-то поискать, то потом можно будет поизучать и
бумажную изоляцию в своей естественной среде обитания.
Но вот рассмотреть выключатель в виде маленького бочонка с
крутилкой посередине мне не дали. Позвали в гости к местному главе.
Оное светило больше всего напомнило мне этакого бармалея,
переодевшегося в айболита. Шапочка, очки и халат были на месте, но
вот борода... Вместо клинышка или там других привычных фасонов
передо мной красовался этакий распушенный веник. Но сразу было
видно, что за веником ухаживали, холили и лелеяли, поэтому он
визуального отторжения не вызывал.
Бармалейский айболит в свою очередь не менее пристально
рассматривал меня. Почувствовав, что пауза затянулась, я шагнул к
нему и, протянув руку, представился.
– Вячеслав, можно просто Слава. Кажется, потерял память.
– Успенский, Василий Васильевич. Хирург и главный врач.
Садитесь, пожалуйста, мы вас обязательно вылечим, – включил улыбку
айболит и приглашающим жестом указал на стоящее около стола
кресло.
Подождав, пока я устроюсь в кресле, он скрестил руки «домиком» и
начал форменный допрос, замаскированный под участливую беседу. Я
стойко держался версии «сел, выпил, заснул, очнулся тут» и
отказывался вспоминать что-то, кроме событий, в которых был
полностью уверен. Например, я соглашался с тем, что Великая
Отечественная война окончилась нашей победой, но удивленно пожимал
плечами про вопросы, служил ли я и где. Или я «вспоминал» про
Жукова и Рокоссовского, но не смог назвать фронтов, которыми они
командовали. Василий Васильевич оказался упорным и под чай с
пряниками гонял меня практически по всем областям знания
человечества. От географии до приснопамятной химии. Я стойко держал
оборону, одновременно всем своим видом выказывая желание
помочь.