Однако реальность оказалась намного прозаичнее. Сначала меня,
как лошадь, раздели до кальсон и осмотрели со всех сторон. Нашли
уже поджившие следы пролежней, которые в самый первый день мне
обрабатывала Евгения. Немного посовещавшись, дружно решили, что это
следствие, а не причина моей амнезии. Потом сказали вытянуть руки и
растопырить пальцы. Поначалу сильно обрадовались, когда обнаружили
легкую дрожь. Однако я честно сознался, что меня беспокоит такое
количество прекрасных девушек, которые меня очень пристально
разглядывают. А я один и почти голый. А ну как не выдержат и
кинутся?
Отсмеявшись, меня попросили закрыть глаза и потыкать
указательными пальцами в нос. Потом просто коснуться одним пальцем
другого. Меня стучали молоточками, тыкали иглами, заставляли
прикасаться к разным предметам и рассказывать о том, что ощущаю. Я
приседал, прыгал на одной ноге и завершал предложения. Говорил
басом и пищал тоненьким голоском. Катался кувырком по полу и
спрыгивал со стола. В общем, делал кучу странных и не всегда
понятных вещей. На мой взгляд, все происходящее было каким-то
бредом, но обилие терминов на латинском и непрекращающееся,
прямо-таки осязаемое внимание аудитории утверждало обратное.
– Слушайте, дайте передохнуть! – задыхаясь, наконец взмолился я.
– А то так, пока вы будете решать, не псих ли я, я им точно стану,
– я склонился и упер руки в колени, пытаясь отдышаться. – Не, я
понимаю, что смеяться у доктора, особенно у психиатра, на приеме –
это плохая идея, но физические силы у меня далеко не
безграничны...
Доктора согласились со мной, всучили в руки чашку с вездесущим
чаем и продолжили измывательства, только уже словесно.
Я снова рассказал, как очнулся и как напугал медсестру. Причем с
подробностями, почему я пошел сначала в туалет, а не к медсестре.
Как чинил лампу у Василий Васильевича. Как вел себя с бывшим
электриком. Почему использовал именно пинцет, когда был в
операционной. После моего утверждения, что любой предмет при
определенной сноровке можно использовать для чего угодно, по
аудитории прошла явственная волна возбуждения. Народ начал
перешептываться и тыкать в меня пальцами. Не понял...
– Я вижу, многие из вас прочитали мою последнюю монографию, –
Александр, как его там, Иванович встал рядом со мной. – Готовы
проверить?