«Итак, вот кабель. Вот проводка, которую надо поменять. Как?» –
примерно так думал я, сидя и разглядывая наш закуток. Почему-то мне
в голову лезли одни кабель-каналы или штробление стен с последующей
шпаклевкой, что явно было не по времени. Не завезли сюда еще
«леграндов» и прочих «иеков». Должен быть какой-то простой
вариант... Так я сидел и тупил, пока не наступило время обеда.
Решив, что дополнительный впрыск питательных веществ мне поможет,
сходил на обед. Пока шел назад, понял, что нет, не помогает. А
значит, как завещал великий Ленин, надо сменить область
деятельности.
Батарейки в высохшие крепления термометра встали, как родные.
Соединив вместе обе половины и не закручивая скрепляющие болты, я
перевернул корпус. Щелкнул выключателем и заметил, как стрелка
отклонилась чуть вправо. Ага, кажется, работает. Взял кончик щупа в
руки и стал наблюдать, как стрелка поползла дальше.Точно работает,
сейчас узнаю, какая у меня температура...
34 градуса и не градусом больше. Крепко сжимал в руках, совал
под обе подмышки, ждал несколько минут – без разницы. В рот решил
не совать, потому что и так понятно, что прибору требуется
калибровка. Да и мало ли где этот щуп раньше побывал... Снова
разъединил половинки корпуса и начал искать, как производится
настройка. После нескольких минут разглядывания потрохов я не
обнаружил решительно ничего, что можно было бы изменить. Схема была
абсолютно без каких-либо подстроечных элементов. Кажется, сегодня
не мой день... Но как-то же его настраивают? Вот не верю я, что
врачи пользовались им по принципу «ага, показывает 34, значит, это
36 в реальности». И инструкции нет...
Ладно, термометр, в общем-то, работает, пойду к врачам, может, у
них другие есть или инструкция где завалялась. Закрутил половинки,
пощелкал еще пару раз выключателем для проверки и на всякий случай
освежил в памяти заказчика: «Терапевтическое. Марина
Игнатьевна».
***
С Мариной мы столкнулись в дверях, выходящих на лестницу. В
руках у нее была пачка каких-то папок, из которых торчали уголки
бумажек разных оттенков серого.
– Ой, Вячеслав, здравствуйте! – она тут же заулыбалась во все
зубы. – Уже починили? Как замечательно. Подождите меня, пожалуйста,
я сейчас карты отнесу и тут же вернусь.
Проводив взглядом заскакавшую по лестнице медсестру, я
скептически хмыкнул и прошел в отделение. Та же планировка, что и в
том, где я очнулся. Только тут вдоль стен стоят лавки, на которых
сидит куча народу. Ну, и вместо палат больных кабинеты врачей. Я
медленно прошелся по коридору. Одна сторона была увешана призывами
поступать на курсы медсестер, организовывать санпосты, и
утверждениями, что врач – друг народа, а сельский – тем более.
Согласившись с тем, что необходимо вступать в общество красного
креста, я развернулся и пошел назад, разглядывая другую сторону.
Что такое каззоль и плазмон, я не знал, но плакат утверждал, что
это необходимо давать детям. Следующий плакат с ярко-красным
малышом утверждал, что наши дети не должны болеть поносом. Поглядев
дальше, я увидел, что вся эта сторона была увешана плакатами про
детство, материнство и все с ними связанное. Странно, ни одного
антирелигиозного плаката. Ну, там, «Чем лечились? Словом божьим!» и
прочее. Странно, я почему-то считал, что с этим делом боролись
очень сильно...