Конечно же, я первым делом нашел щиток и рубильником подключил
агрегат к сети. Потом щелкнул выключателем уже на самом ящике.
Индикатор между решеток дернулся и, немного покачавшись, показал
стрелкой на 60. Что значит 60, было совершенно непонятно. И больше
ничего. Ни шума, ни писка, ни даже гудения. Я чуть отодвинул эту
хренотень от стены и заглянул в вентиляционные решетки. Лампы
светились, а это значит, что всякие предохранители на месте.
Облом.
Задвинув ящик назад, я еще немного посидел в надежде, что эта
фигня сейчас прогреется и заработает. Фигу, только в комнате чуть
потеплее стало. Поняв, что без помощи тут нечего ловить, я все
отключил и закрыл дверь.
***
Стоило немного отойти от двери, как меня поймали. И молча, под
конвоем, утащили в свою берлогу.
– Вячеслав, я еще раз обращаю ваше внимание на недопустимость
подобных действий!
– Ирина Евгеньевна, да поймите вы, не давал я никаких поводов.
Ни к сближению, ни к удалению. У меня совсем другое на уме, –
пытался я отбиться от обвинений в совращении медсестер. Потому что
если верить главсестре, то минимум на пару отделений уже брошена
тень. А может, что и пострашнее успел совершить.
– И что же интересно, у вас такого на уме? – ядовито
поинтересовалась она.
– Ну, вы же знаете, что я потерял память? – начал я
издалека.
– Да, как и все последующее, включая то, что с вашим участием
была проведена практическая лекция, – подозрительно глядя на меня,
согласилась она.
– Так вот, там многоуважаемая коллегия в числе прочих указала,
что у меня есть образование, возможно даже университетское, – я
показушно вздохнул, – а то и не одно.
– Я не собираюсь ставить это под сомнение, ведь сестры так и
липнут к вам... – она попыталась вернуться к первоначальной теме,
но я поднял руку, прося подождать.
– Тогда у меня к вам вопрос, как к секретарю партийной
организации, – я посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь найти в них
хоть что-то, кроме блеска стали. – Как определить, комсомолец я или
уже коммунист?
Эту ночь спал я очень плохо. Послезнание того, во что выльются
все эти пентоды с катодами, рисовало перед глазами много заманчивых
картин. Радиоприемники и радиостанции – это просто самая вершина
того айсберга, который скоро начнет пускать под воду множество
механических «титаников». Нет, я не честолюбив, но желание немного
заняться прогрессорством прямо-таки зудело где-то в районе груди.
Проворочавшись с такими мыслями практически до самого утра, я не
выспался и в результате за завтраком я немилосердно зевал, вызывая
смешки и перемигивания поварих. Чего это они, зевающих раньше не
видели?