Северус вздохнул с облегчением. На самом деле,
он искренне не верил, что сможет так легко отделаться.
При беспристрастном рассмотрении выдуманная им с Аэрис
версия была шита белыми нитками. И лишь одно обстоятельство,
впрочем, перевешивающее все прочие доводы, позволило
им выкрутиться: искренняя уверенность преподавателей
в том, что если уж кто-то и смог сотворить
теоретически невозможное волшебство, то это никак не мог
быть первокурсник.
Василиска, несмотря на все протесты Габриэля, было решено
вернуть в тайную комнату и упокоить. Преподаватель защиты
от темных сил покорился воле педсовета, но сжигать кости,
как предлагала профессор МакГоннагал, искреннее считающая, что
инферналов можно уничтожить только огнем, не стал. Вместо
этого Розенкранц провел какой-то сложный ритуал очищения, после
которого странная потустороння энергия покинула змея, оставив
скелет в неприкосновенности.
А вот дракона Габриэлю удалось отстоять. Здесь
на сторону профессора встал Хагрид, заявивший, что такая милая
зверушка будет хорошим охранником для школы. Все знали, что
лесничий всю жизнь мечтал иметь собственного дракона, поэтому когда
Розенкранц заверил коллег, что полностью подчинил инфернала,
и он, в отличие от живого дракона, будет совершенно
не опасен для учащихся, директор нехотя разрешила его
оставить.
Также, Габриэль был единственным, кто не согласился
довольствоваться наспех придуманной Северусом сказкой.
На первом после своего возвращения уроке по защите
мальчик заметил, что профессор необычно задумчив. Он даже
почти не отчитал Северуса за то, что тот не сумел
вспомнить изученное в начале сентября заклинание, лишь
вскользь заметил, что прохлаждаясь неизвестно где, можно было
хотя бы уже пройденный материал повторить. Когда занятие
закончилось, и ученики стали выходить из класса,
Розенкранц внезапно поймал мальчика за плечо.
— А вас, Поттер, я попрошу остаться.
Предвидя неладное, Северус неуверенно последовал
за Габриэлем.
Кабинет Розенкранца был настолько непримечательный, что
выделялся именно своей заурядностью. Серые каменные стены, книги
в обветшалых переплетах, старый шкаф для одежды. Ничего
такого, что могло бы рассказать о своем хозяине. Только
на стене за письменным столом профессора висел штандарт
из черного бархата с неизвестным мальчику символом,
вышитым золотыми нитками.