В
отличие от сестры Даниил взял лишь худшее, несмотря на то, что закончил школу с
золотой медалью, университет он уже заканчивал за счет денег. Парень не
признавал авторитетов, делал то, что хотел, несмотря на последствия. Слишком
самоуверен, слишком нестабилен. Если Устюгов-младший встанет во главе фирмы
после своего отца, то наверняка загубит дело. Рита надеялась, что Станиславу не
с ним придется вести дела.
За
всеми этими любезностями их препроводили в столовую. Когда гостей рассаживали
по местам, произошла небольшая заминка. Ольга хотела усадить Стаса около Марго,
но это место самым наглым образом занял Даниил, введя свою мать в небольшую
растерянность. Женщина быстро взяла в руки и усадила Станислава напротив
мачехи. Маргарите бы хватило наглости потребовать посалить пасынка рядом, но ей
стало интересно, что же задумал этот наглец.
Принесли
первое блюдо. Неторопливо вёлся разговор, присутствующие спокойно обсуждали
последние новости. Ольга вновь организовывала мероприятие по спасению жизни
маленькой девочки, которой была нужна трансплантация сердца. Марго выразила
готовность помочь в организации.
—
Конечно, я помогу. На такое благое дело не жаль ни денег, ни времени, —
Дорофеева изобразила сильную заинтересованность. — Я обсужу с секретарем свой
график и обязательно выделю время на наследующей неделе. Я тебе перезвоню,
уточню детали.
На
последнем слове она странно запнулась, сразу привлекая внимание Стаса. Парень
привык, что мачеха всегда говорит мягким, плавным голосом, но при этом
максимально чётко. Аристарх специально нанял для неё логопеда, искоренить
деревенский говор. Муж вообще долго и старательно делал из Риты жесткую леди,
без единого налета бедности и ущербности. Марго, которая всеми фибрами своей
души ненавидела то болото, из которого с таким трудом вылезла, с маниакальным
упорством принялась изучать языки, науки, этику, экономику, политику, моду. Она
поглощала и усваивала знания, словно губка. Стиль поведения женщина полностью
переняла от Аристарха, который редко когда повышал голос, но умудрялся тихим и
успокаивающим тоном вносить в разговор нотки предупреждения, ехидства и
откровенной угрозы. Причем по мнению многих его спокойное презрение было
намного хуже откровенной неприязни и ссоры.