Уже подходя к
толпе Кин догадывался в чем дело. Так что он не удивился
выкрикам:
— Зачем вы
сюда пришли!
— Нужно было
вышвырнуть вас!
—
Ироды!
А вот чем
удивился Кин, так это тому, что профессиональные воины стоят и
спокойно терпят эту критику. Одному из них крестьянин даже двинул
по морде, а то так и стоит, никто за оружие не хватается. "Они явно
из какой-то секты" — сделал судья заключение об этих охотниках.
Сейчас их обступило по меньшей мере двадцати безоружных крестьян из
деревни по соседству с постоялым двором.
Пора было
государству вмешаться в это непотребство. Кин протолкнулся в центр
и вскинул руку с судейским медальон:
— Всем тихо!
Что у вас тут происходит?
— Ты с ними
заодно! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Если кто-то
ослеп, у меня в руке судейский медальон, и я могу начать рубить
головы, если не начну получать ответы! — рявкнул Кин, он усилил
лунной энергией свой голос.
Это слегка
умерило пыл толпы. Кто-то даже попятился от страшного судьи с мечом
и в обгорелых одеждах.
— Так почему
вы нападаете на своих спасителей? — спросил еще раз Кин.
— Спасителей?
Это они привели сюда монстра! — громче всех кричал хозяин
постоялого двора.
"А вот и
подстрекатель" — подумал судья.
— Этот лунный
зверь питается исключительно людьми. Он был недалеко от вашей
деревни, так это был лишь вопрос времени, — сказал Кин. — А теперь
оставьте этих людей в покое.
— Это
несправедливо! Кто восстановит мой постоялый двор?
До этой фразы
Кин собирался просто уйти. Но этот человек его достал.
— Пять плетей
за нападение. Еще пять плетей за препятствие суду, — холодно сказал
Кин. — Приговор исполнить на месте.
Глаза у всех
округлились.
— Господин, —
его плеча коснулся командир охотников. — Не нужно, эти люди не
виноваты.
— Их вина в
глупости, — сбросил судья руку просящего, — они же знают, что можно
разделать лунную тварь и продать в любом городе. Но они предпочли
выместить гнев на своих спасителях. Или вы тоже хотите
препятствовать суду?!
В итоге слуги
Кина привязали владельца двора и того крестьянина, что дал по лицу
охотнику, к столбам. Судья, согласно традиции, лично привел
приговор в исполнение. Перед началом он должен был вымыть руки в
соленой воде, до истоков этой традиции он таки не докопался. Вся
экзекуция была ритуалом, каждый удар наносился будто в танце. Бил
он намеренно слабо, удар практика мог и на тот свет отправить.
Почему он так поступил? Он конечно понимал досаду крестьян, но
спускать с рук такое отношение он был не намерен. Шрамы на спинах
напомнят всем, почему нельзя заниматься самосудом. Почему монополия
на насилие есть только у государства.