Ну да ладно: все эти рассуждения – малосущественная лирика. Заметки на полях, как мог бы выразиться тот же самый Филолог.
– Против! – буркнул Абрикос, возвращаясь на место. – Сдались мне эти артисты и разные прочие филологи, чтобы с ними связываться. Одного дурака хватает…
– По поводу твоей последней фразы насчет дурака я обязан привести одну красноречивую параллель, – не вынес прозрачного намека Филолог. – Как выразился некогда великий персидский поэт Хафиз…
– Ша! – опять сказал Никифор. – Как волки в берлоге, честное слово…
– Волки в берлоге не живут, – обратно не выдержал такой филологической неточности Филолог. – Волки, допустим, обитают в логове. А в берлоге живут…
– Бегемоты! – встрял кто-то из бандитов, и вся банда «Ночные вороны» заржала, как стадо лошадей… пардон, как табун лошадей.
Лошади, сдается, не ходят стадами, они обязаны путешествовать табунами. Стадами ходят эти, как их… а, да неважно, кто именно ходит стадами! Пускай кто хочет, тот и ходит!
Вот так!
А банда «Ночные вороны» тем временем будет голосовать по актуальному вопросу – шерстить или не шерстить прибывающих в п-ские суровые палестины артистов.
А я, автор сих строк, буду обо всем этом рассказывать. И вся вам на данный момент филология.
– Я – против, – сказал еще один бандит, по прозвищу Бикфорд, он же Шнур. – Хватит с нас и других фраеров с чемоданами…
– И я – не хочу, – поддержал Бикфорда, он же Шнур, еще один бандит – Коммунист. – Балалаечники – это как-никак культура, а культура должна принадлежать народу.
Дошла очередь до женщин.
В банде «Черные вороны» были две женщины: ту, которую постарше и имевшую черные волосы, кликали Люськой, а та, что помоложе, была рыжеволосой и звалась Азбукой.
В банде «Ночные вороны» присутствовало половое равноправие. То есть – и в деле, и в голосовании, и в дележе добычи обе бандитские женщины были наравне с бандитами-мужчинами, и попробовал бы кто Люську и Азбуку обидеть в связи с их принадлежностью к женскому полу!
Ну да в банде «Ночные вороны» таких легкомысленных личностей никогда и не водилось. Попробовал, впрочем, однажды Бикфорд, он же Шнур, изъясниться нехорошо относительно Люськи… с тех-то пор, между прочим, Бикфорд и носит такое свое двоякое прозвище… ну да ладно, это дело давнее и прямого касательства к данному сюжету оно не имеет.