– Не могут люди мирно жить, – заметил Александр Петрович, – всё ссорятся, что-то делят, скандалят, ругаются, а ведь за всеми этими склоками не заметишь, как жизнь пролетит.
Признаюсь, я с ужасом наблюдал, как братья избивали друг друга на глазах у всей страны. Я лежал и думал: вроде разумные существа, не инстинктам подчиняются, а ведут себя хуже зверей.
Конечно, в нашей семье тоже случаются споры и размолвки, без этого не обойтись, все люди с разными характерами и темпераментами. Я заметил, мои родственники долго не держат обиду друг на друга. Смотришь – повздорили, а через пять минут уже обнимаются, целуются и друг друга жалеют. Согласитесь, хорошая традиция у нас в семье.
В тот день, как обычно, я дремал на диване, Татьяна Михайловна хлопотала на кухне, что-то напевая себе под нос. Сквозь сон я расслышал, как на улице шумно хлопнула калитка. Спустя время распахнулась входная дверь и на пороге появилась Катерина. Я глянул на её заплаканное лицо и обомлел. Сразу понял, случилось что-то из ряда вон выходящее. Она очень редко плачет. Катя скинула туфли и побежала наверх, даже не поздоровавшись с матерью. Это уж совсем на неё не похоже. Я быстро спрыгнул с дивана и помчался за ней.
Если в семье что-то происходит, кто-то же должен знать об этом. Здесь глаз да глаз нужен. Стоит только отвернуться, все, считай, что-то упустил. Катя ворвалась в комнату, как ураган, чуть не прибила меня дверью. Со злостью швырнула рюкзак на стул и с рыданиями упала на постель, уткнувшись лицом в подушку. Мое кошачье сердце сжалось от боли и сочувствия. Я запрыгнул на кровать, сел рядом и замурчал.
– Сократ, скажи, я уродина? – Она приподнялась и посмотрела на меня заплаканными глазами.
Конечно, я лучше разбираюсь в кошачьей красоте, чем в человеческой, но в любом случае ты для меня всегда будешь самой лучшей.
– Почему он так со мной поступил? – всхлипнула Катерина.
По-моему, здесь дело пахнет любовью. Мне было невыносимо жаль девчонку. Громко мурлыкая, я потёрся о её руку.
– Сократик, миленький, один ты меня понимаешь. – Она вдруг села на кровати, взяла меня на руки и крепко прижала к себе.
Катерина, пожалуйста, чуть полегче, ты же меня задушишь или ещё хуже – переломаешь все рёбра. Кому я потом буду нужен? На моё счастье, в комнату вошла Татьяна Михайловна. Увидев дочь с красным от слёз лицом, она присела рядом с ней на кровать.