— Чего хотел? — сразу перешел я к
сути.
Высокий пацан в красно-белой футболке
стиснул зубы, однако драться не кинулся. Ага, с ним все ясно. У нас
бы из-за такого уже точно махач начался. Видимо, хорош только на
словах. Если начать давить, то может и заднюю дать.
— Да, я говорил своим, что на турнир
«Зенит» вроде не заявлялся, — сверлил он меня взглядом. — А бомжи
все же приехали.
Противный смех его дружков резанул
слух. Словно шакалы скалятся.
— Шел бы ты отсюда, пока не наваляли,
— вежливо предложил ему я.
— Кто мне наваляет? Ты, что ли,
козел?
Тут я понял, что дипломатические
переговоры зашли в тупик. Я сам был сторонником мирного разрешения
конфликта. Таким становишься, когда с десяток раз получаешь по
морде. Вот только есть индивидуумы, которые миролюбие принимают за
слабость. Поэтому тут действовать нужно быстро и резко. Как в
футболе. Чуть зазевался — упустил момент.
Удар у меня тяжелый, выверенный, мажор
даже среагировать не успел. Лишь плюхнулся на газон, удивленно
хлопая глазами и схватился рукой за лицо. Мои ребята подобрались,
готовясь накинуться на противника. Они тоже тонко чувствовали
ситуацию. Только москвичи драться не собирались. Обступили
поверженного товарища и завопили на все лады, привлекая внимание.
Сам мажор с запозданием вскочил, почему-то глядя поверх меня. А
потом закричал.
— Реф! Товарищ судья, вы видели?! Он
меня ударил. Дисквалифицируйте этого…
Видимо, мажор хотел добавить какое-то
обидное слово. Возможно, намекая на очередное парнокопытное
животное. Однако сдержался. Ага, мышечная память она такая. Его бы
к нам на Портянку дня на три, совсем бы человеком
сделали.
— Кого дисквалифицировать? — будто бы
удивился проходящий мужчина в ярко-желтой футболке. — На нем и
формы нет. Да и вообще, турнир не начался. Давайте лучше,
расходитесь.
Из взглядов москвичей сейчас можно
было высекать искры. Но совету они вняли. Медленно и неохотно
побрели прочь, то и дело оглядываясь.
— Не можешь ты спокойно жить, Коля? —
вкрадчиво поинтересовался рефери.
— Стараюсь, Василий Степаныч, —
ответил я, — получается плохо. Москвичи первые начали.
— Первые начали, — передразнил меня
пузатый судья. — Как ребенок, ей богу, Коля.
Он обернулся, посмотреть, не глядят ли
на нас, а после подал руку. Я ее пожал.
— Ты хоть знаешь, кому в морду дал? —
спросил он.