В этом он оказался прав. Сама улица,
за последний год обзаведшаяся новыми тротуарами, бордюрами и даже
подстриженными газонами, густо заросла деревьями. И без тумана на
таком расстоянии мало что разглядишь, а последний и вовсе делал это
невозможным.
Однако каждый раз, когда я проходил
здесь, сердце начинало бешено биться. Будто вот именно сейчас
что-то должно произойти. Понятное дело, ничего не происходило. Но
меня продолжало сюда тянуть.
Мы прошли улицу и свернули к
остановке. Благо, ждать пришлось недолго. Вот уж в чем главный плюс
появления иномирцев — они в Самару вдохнули вторую жизнь. Стали
делать новые дороги и вовремя ремонтировать старые, автобусов и
трамваев на маршрутах добавили, строили новенькие
гостиницы.
А как иначе? Наша волжская провинция
прогремела на весь Земной шар. Поначалу власти даже собирались не
пускать иностранных журналистов, а город сделать закрытым. Но
почему-то передумали. Вроде как сами иносы на этом настояли. А в
последнее время и вовсе пошли на серьезные послабления. Журналисты
и туристы ломанулись сюда рекой. И то, поговаривали, что за ними
хорошенько присматривают спецслужбы.
Мы между тем спокойно сели на
новенький трамвай с цифрой «3». Ехать на нем недолго, до «XXII
Партсъезда». А там пересядем на семерку и до стадиона доберемся. Но
важно другое, если занять самое высокое место в конце вагона, то в
момент пересечения Волгина будет виден дальний блокпост, за которым
уже и раскинулся сам город.
— Все равно ничего не видно, — понял
все Макс, когда моя физиономия прилипла к окну.
— Отстань, — отмахнулся я.
Потому что в этот момент мы как раз
выехали на перекресток. Ничего особенного, все как обычно. Куча
туристов и журналистов, которые бесцельно бродили по улицам. Они
приехали посмотреть иносов, но видели только туман. Ближе к чужому
городу их не пустят солдаты. Сейчас немного побродят и поедут «на
Дно» пить разливное пиво. Потом на пляж или за Волгу, ловить
последние теплые деньки августа.
Я прищурился и от удивления даже
перестал дышать. Неожиданно в плотном тумане показалась крохотная
прореха на уровне третьего этажа. И пара огненных глаз, которые
буквально припечатали меня к месту.
— Назови свое имя! — повелел властный,
полный необъяснимой силы голос.
Ему невозможно было противиться. Я
понимал, стоит незнакомцу захотеть, тот убьет меня щелчком пальцев.
А может, и щелкать даже не придется. Самое благоразумное — сделать
то, что он просит.