- Кровь горячая кипит, если вкратце.
- А! Так бы и сказал! Понимаю! Даже хорошо, что таков - больше
на прошлого Ликкарта похож. Только не перестарайся. Всё! Мне пора!
Не одним тобой день наполнен. Обживайся, думай, приведи себя в
порядок и… рассмотри, что хотел у себя под пупком рассмотреть! -
закончил шуткой разговор жрец, давая понять, что удовлетворён
диалогом.
Один оставался недолго. Буквально через пять минут явился Патлок
Болтун, уже не в потёртом костюме тюремного стражника, а в
достаточно приличном прикиде, пусть и не очень знатного, но и не
последнего воина. На пальце большой серебряный перстень, рубашка с
большим, расшитым узорами воротником, лежащим поверх добротной
кожаной куртки, стойкий запах местного парфюма… Красавец!
Блюдёт себя, дамский угодник! Правда, и этот вид может быть ещё
одним театральным костюмом, а на самом деле, дома в шкафу вдали от
посторонних глаз висит родная ряса мерта(*жреца), по которой Патлок
очень скучает. Совсем не удивлюсь подобному!
- Ну что, Ваш Милсердие! - с ходу заявил он. - Тута повеселее
жить будет! Чегось изволите? Поедите или омовение вначале?
- Мыться! - не раздумывая, почти прокричал я. - Чувствую себя
мусорной кучей, а не человеком!
- Понимаю. Оно завсегда так, когда в “кангановой хижине”- тюрьме
для простолюдинов, стал быть, отсидишь! Вот, помню, с десяток
рундин назад…
- Воды! Много и тёплой! Нет! Горячей! Всё тело зудит от
грязи!
- Ох, прощения просим! Опять заболтался! Щас бездельников позову
- всё будет!
Два дюжих хлопца сноровисто натаскали воды. От их предложения
банных услуг наотрез отказался и, забравшись в чан, долго тёр себя
мочалкой из коры какого-то дерева, обильно посыпая розовым пенистым
порошком. Ополоснулся, вытерся насухо и, облачившись в новую,
заботливо принесённую Патлоком одежду, снова направился к
зеркалу.
Да! Так намного лучше! Теперь вижу, что не простых кровей, а
благородных! Оранжевая блестящая сорочка, накинутый на неё жилет,
штаны с лёгким галифе и невысокие мягкие сапоги - всё сидело как
влитое. И пусть одежда была с лёгким намёком на небрежность, но это
только подчёркивало её дороговизну. Даже недельная небритость была
к месту, придавая некую ироничную мужественность.
Долго рассматривал себя, придавая телу различные картинные позы
и строя гримасы. С мимикой ещё надо поработать - привык к прошлому
невзрачному лицу и пытаюсь скрыть дефекты стёршихся от времени
зубов или блёклость старческих глаз. А тут всё “новенькое”, не
потасканное жизнью и фотомодельное. Шикарный, этот Ладомолиус,
мужик! Яхту на задний план, пару красоток в бикини, и готова
обложка для модного журнала! Но чего нет, того нет - только
любопытная морда Болтуна иногда мелькала в отражении за моим
широким плечом.