что люблю напрасной любовью,
но теперь мне сдается,
что нет напрасной любви,
что плата здесь верная,
та или иная.
Я пылко любил одного человека,
который меня не любил,
и вот оттого я написал эти песни…
Это стихотворение из книги Уолта Уитмена «Листья травы», которое было написано в 60-е годы XIX века. Однако Амарсана Улзытуев совершенно естественно и свободно сегодня ведет собственную обретенную линию:
Нежная кожа цвета рдеющей вишни,
Нега в миндалевидных тёмных глазах,
Смоль чёрных, как космос, волос,
Смотрит – не то европейка, не то азиатка…
Или еще одно замечательное стихотворение «Омулевая бочка»:
Славный корабль, омулёвую бочку свою
Сладить решил, дабы, как в песне великой,
Священный Байкал переплыть без вёсел, руля и ветрил
Свет Николай Федорович Лупынин из посёлка Култук,
Вот он нашёл из-под кабеля деревянных бобин,
Ведь не пропадать же добру на мусорной свалке,
И сконструировал чудо-плавсредство своё
Искренне веря, что молодцу плыть недалечко.
Или вот, как внимателен поэт в стихотворении «Марья Ивановна Боспорская» к самым обыденным, ординарным, сиюминутным проявлениям жизни, которые в финале ввергают нас в бесконечность покаяния:
В столовке керченской из советских времён
Столпились мы в очереди – пообедать,
Тут протискивается ко мне старушечка,
Тутошняя, видать, сухонькая такая, с добрым лицом:
«Сынок, – говорит, – смотри, вот я хлеб жую», – и показывает
Кусок серого свежего хлеба,
Краешек от него отрывает беззубым ртом,
Вкусно так причмокивает и приговаривает:
– Обязательно возьми, сынок, этого хлеба, попробуй,
Я такой на заводе своём в столовой двадцать лет ела,
Ох, я его ела, вкусный, пахучий, я ела,
Да с наганом я там при входе сидела…
Стихи эти предельно заземлены, мастерски наглядны, и вдруг в последней строфе следует обращение к биографии героини, служившей когда-то давно в органах НКВД. Именно это поднимает их так высоко, так многозначительно над горизонтом бытия. Только одной строкой. Вот это и есть зрелость и мастерство поэта, умение нелже-эффектное, а истинное, опирающееся на эстетический кодекс. А эстетика – это и есть позиция поэта. Амарсана Улзытуев создал для себя свою собственную, особую поэтическую систему, по существу не имеющую аналогов ни в современной русской поэзии, ни в мировой. Это, вероятнее всего, будет раздражать критику, всегда по большей части инерционную, которой необходимо иметь перед глазами уже устоявшиеся, временем проверенные образцы. Но вот, что говорит Иоганн Вольфган Гете по записи Эккермана 9 февраля 1831 года: