Тяжелая мужская
рука легла на плечо. Пальцы сжались. Девушку дернули назад. Развернули.
Дыхание
перехватило. Она зажмурила глаза. Шапка скользнула вниз. Скрыла от нападавшего.
Ой, мамочки. Крепче прижала елку к себе.
— Ты увела мою
елку, — сурово обвинял баритон. — Немедленно верни, то, что принадлежит мне, —
необоснованные требования.
Наглое заявление о
правах разозлило. Что он себе позволяет!
Помпон взлетел вверх. Варежка отдернула шапку с лица.
— Не смей на меня
орать, — звучало очень уверенно для девушки такого маленького роста.
Андрей как-то
сразу определил. Её макушка будет точно доставать ему до подбородка. Избавиться
только от чертовой шапки.
Потянул руку.
Неосознанно. Само по себе получилось. Подталкивало изнутри. «Что-то».
Помпон отпрянул
назад.
— Ты её не
получишь, — удар по запястью выдернул из мыслей о росте незнакомки. — Елка
принадлежит мне. Я купила её, — последний аргумент должен призвать конкурента к
здравомыслию.
Но, толи гордо вскинутый
девичий подбородок. Толи высоко задранный носик. Привели к другому результату.
Какая бесцеремонность!
— Купила?! — нотки
раздражения. — Ты нахально увела её у меня из-под носа, — Андрей угрожающе
навис над девушкой. — Пробралась и стащила МОЮ ЕЛКУ. МОЮ ЕЛКУ, — прокричал ей в
лицо.
Негодование
захлестнуло. Варежка сбила шапку на затылок. Помпон презрительно замер. Плечи
яростно развернулись. Спина натянулась струной. Ринулась в бой. За справедливость.
— Никто и никогда
не обвинял меня в воровстве, — яростное шипение.
— Ты наглый.
Решительно наступала
на незнакомца.
— Самоуверенный.
Шаг вперед.
Обиженный покупатель пятился спиной.
— Невоспитанный.
Ещё шаг. Вперед.
Назад шаг от разъяренной девушки.
— Некультурный,
грубый.
Смерила мужчину уничижительным
взглядом. От мастерски уложенной челки до самых начищенных ботинок. Дорогое
пальто распахнуто, под ним не менее дорогой пиджак, белая рубашка, идеально
сидящие по фигуре брюки, и туфли, явно не для хождения по снегу. Крутившиеся в
голове неприятные эпитеты сменились чем-то знакомым. Эм… Из Пушкина.
— Денди
лондонский.
Маленький кулачок
уперся в грудь.
На мужском лице
изумление. Губы дергает улыбка. То же мне,
оскорбление.
— Как-то не
вяжется все выше сказанное с последним, — ехидные морщинки у глаз.
— А я не такая как
ты, — кулачок стукнул по груди. — Я не могу обижать необоснованно, — опустила
руку. — И обоснованно не могу, — вздох. Разочарование. В самой себе.