– Ступай, дитя! Да смилуется Создатель над тобой! – проскрипел Урус.
Находясь в полном недоумении, Рон покинул зал. Друзей, ожидавших его, у входа уже не было. Он забеспокоился.
– Повелитель, прости моего отца. Он не здоров. Можно поговорить с тобой?
Справа, у колонны стояла Джангюль. Она взяла Ронина за руку и увлекла за собой.
Ночью Джангюль вывела Рона из дворца по тайному ходу. Они расстались в саду. Он просто сказал ей: «Прощай!».
Его немного мучила совесть.
– Меня не в чем упрекнуть. Я ничего не обещал ей и, кроме того, мне не разрешили жениться. А в остальном… Она пришла сама! И обвинять меня тоже не за что. Она хоть и красавица, но, на моё счастье, не «первой свежести», – думал Рон.
Насчёт обвинений он ошибался.
Рано утром им велели отчалить, разрешив возобновить только запас пресной воды.
– Где ты был, Рон! Я себе места не находил! – отчитывал Рона Атей. – Они обшарили весь корабль и взяли всё, что захотели. У нас ни еды, ни оружия. Спасибо, что хоть тёплую одежду оставили! Как нам возвращаться?
– Я ничего не понимаю, Атей! Что-то не так! Урус вёл себя странно. Джангюль сказала, он болен.
– Так ты был с ней? Ты спятил? Пока мы пытались отстоять хоть что-нибудь, ты развлекался? У нас пятеро раненых. Один из них при смерти. Борису ажадарское копьё разворотило голень.
– Прости, Атей! Не знаю, что на меня нашло. Я полный болван!
Ронин позволил себе сорвать королевскую печать с листа, переданного Урусом. Он был изумлён тем, что там увидел. Вместо каких – либо распоряжений по поводу свалившихся на них напастей, было указано наименование и количество того, что сайаны должны преподнести на блюде своему Владыке. Среди прочего – золото, драгоценные камни, серебро, Эбеновое дерево. Рон был взбешён:
– Они обжираются за наш счёт и делают клозеты из нашего золота, тогда как сайанская кровь поливает землю!
Как только триера Мелиада отплыла от берега, во дворце Урарту поднялась паника. Тётки, няньки, услужницы носились по дворцу в поисках Джангюль. Её нигде не было.
– Отец, он похитил её! Ронин Сайан! Его видели с ней ночью. Они покинули покои и направились в Гузальские сады. С твоего разрешения я попытаюсь нагнать их, – тараторил Ханлар.
– Возьми её с собой, – Урус указал на белокурую стефалийку.
Слишком худая и слишком бледная стефалийская ведьма улыбнулась Ханлару. Наверняка у неё были и брови, и ресницы, но, даже при близком рассмотрении, их не было видно. Лицо украшало замысловатое тату, в виде столбцов символов, дарующих их владелице силу и охрану. Левое ухо имело несколько проколов, куда были вставлены кольца разного диаметра и толщины. На них тоже мостились символы. Причёска Шаны, так звали ведьму, походила на причёску Ханлара, за исключением того, что волосы были распущены.